– То есть ты его попросту утопила? – изумилась Саша, наблюдая за чужой агонией.

– Нет, простое утопление было бы для него слишком малой платой за содеянное, – безразлично ответила Анна. – Я давала ему надежду, разрешила вынырнуть несколько раз.

– Он был первым? Сколько их всего было? – спросила Саша.

– Четверо, – ответила Анна и вздохнула. – Был еще один, мой друг... мой Мишель, – в ее голосе послышалась горечь. – Он пытался помешать им, остановить их, но они его просто заперли. А потом, когда выпустили, и он увидел, что произошло, он повредился рассудком. Остаток жизни он провел в клинике для душевнобольных. Я навещала его.

– Но ты же сказала, что была заперта в зеркале?..– у Саши в голове все путалось. – Как ты его навещала?

– В зеркало я оказалась заперта после того, как его убрали от людей, и я больше не могла подпитываться страхами людей. В основном, детей, конечно, – пояснила она. – А в то время я была полна сил и могла перемещаться, куда захочу.

– Ты питалась страхами детей? – Саша хмыкнула. Ее гостья была далеко не безобидна, но, кажется, они понемногу находили общий язык.

– Без фанатизма, – если бы Саша могла видеть Анну, она не сомневалась, что та сейчас отмахнулась. – Так, пара ночей кошмаров, не более. Раздолье было лет пятьдесят назад, когда меня стали активно призывать ритуалами, – вздохнула она.

– Да, в век Интернета детишки реже балуются подобным, разве что в летних лагерях, – согласилась Саша.

На какое-то время в ее голове повисло молчание, и в то же время появилось странное, слегка покалывающее ощущение, так что захотелось почесать голову изнутри.

– Анна, ты что, мысли мои читаешь? – спросила она.

– Ищу, что такое «век интернета», – отозвалась Анна тут же.

– Как ты выражаешься, проще показать, – хмыкнула Саша и, взяв свой телефон, открыла браузер. – Хочешь что-нибудь спросить у всемирной паутины?

– Я… не знаю, – засомневалась она. А потом тщеславие пересилило. – Там можно найти что-то обо мне?

– О тебе, как о Пиковой Даме или как об Анне Голицыной? – уточила Саша, тапнув по окошку ввода.

– Настоящей мне, Анне, – ответила она, и голос у нее чуть дрогнул.

– Сейчас посмотрим, – кивнула Саша и стала набирать имя.

Первая ссылка ожидаемо была при писательницу, жившую в восемнадцатом-девятнадцатом веках.

– Не родственница твоя? – спросила Саша, читая статью из Википедии.

– Голицыны один из самых многочисленных родов, – вздохнула Анна. – Вероятно, что родственница. Род разделился на четыре ветви, самая богатая и знатная была – Алексеевичи. Я из Васильевичей, моя семья была не столь богата...

– Так, погоди-ка, – спохватилась Саша. – А ты из какого города? В каком городе тебя убили?

Да, еще при Екатерине Второй Калининград присягал на верность императрице, но всего на пять лет, а вот в начале двадцатого века он совершенно точно был немецким, это Саша отлично знала от отца. С другой стороны, ничто не мешало жить здесь русским и в тот период.

– Меня убили в усадьбе Альтхов Рагнит. Это рядом с рекой Неман. Сейчас не знаю, как называется, – ответила она.

– Что ж, у меня для тебя новость, которая безумно расстроила моего папу, но тебя, наверное, порадует, – хмыкнула Саша. – Несколько лет назад в усадьбе произошел пожар, практически уничтоживший то немногое, что еще оставалось после советской власти. Значит, первый, кого ты убила, был из семьи Мак?

– Дьявольское место отправилось в ад, – хмыкнула Анна. – Да, тот, которого я утопила. Обстановку усадьбы, видимо, пустили с молотка после этого.

– Честно говоря, про это мне ничего неизвестно, – виновато ответила Саша. – Папа только рассказывал, что там было огромное поголовье лошадей, поскольку Маки были конезаводчиками.