Посидев немного, и начав скучать, отправляюсь танцевать в центр зала. Ни разу не знакомилась с этими шлюхами для ведения светских бесед и сейчас не собираюсь. Лучше танцевать одной, чем выглядеть, как они.

Музыка здесь крутая. Диджеев заказывают с разных уголков света, поэтому двигаться есть под что. Тяжелые биты добавляют остроты, рваная мелодия проникает под кожу, и я танцую. Спустя короткое время смотрю в сторону, где сидит Матвей, и чувствую, как в животе разрастается горячий шар под его тяжелым взглядом. Кешнов, откинувшись на спинку дивана и закинув голень на колено, о чем-то разговаривает с мужчиной, но взгляд синих глаз прикован ко мне.

Он любит, когда я танцую, поэтому намеренно, чтобы быстрее вытащить его отсюда, начинаю призывно крутить бедрами. Пальцами рук запутываюсь в собственных волосах, отбрасывая их вверх. Матвей подносит сигарету к губам и, глубоко затянувшись, выпускает вверх струю серого дыма. Я даже запах этот чувствую на расстоянии. Будь мы одни, я бы сбросила с себя это платье, забралась на стол и танцевала только для него, но раз уж вокруг полно народа, пусть покипятится.

С ним рядом снова с грацией выдрессированной кошки садится та же самая брюнетка, пытаясь привлечь чем-то внимание, но оно уже полностью направлено на меня. Обойдется! 

В какой-то момент мне на талию ложатся чужие руки и не церемонясь впечатывают ягодицами в мужской пах. Что за?

Резко оборачиваюсь. Нахальная ухмылка какого-то парня оказывается прямо напротив моего лица.

- Обалдел? Руки убери!

Несмотря на то, что пытаюсь отодрать от себя хамские лапы, перекочевавшие теперь мне на зад и явно собирающиеся залезть под юбку, он как будто не замечает моих порывов.

- Да ладно, не жмись! Ты горячая!

От него разит алкоголем, и я уже собираюсь врезать придурку по яйцам, когда меня резко оттаскивают назад. Рука Матвея толкает парня в грудь, и тот, едва не упав, переводит обалдевший взгляд мне за спину, но тут же меняется в лице. Начинает улыбаться и даже разводит в стороны руки.

- Слууушай, ты же Кэш, да? – не дождавшись ответа, тараторит, перекрикивая музыку. - Я сегодня на тебя ставил. Ты мне такие бабки поднял. Круто ты его там завалил в конце, - и имитируя удар кулаком выеживается, напрочь не замечая, с каким презрением Матвей смотрит на него.

- Я рад за тебя, - голос с нотками стали остужает порывы парняги.

Тот на миг застопорившись переводит глаза на меня и снова возвращает взгляд на Матвея.

 - Слушай, я не знал, что это твоя сучка, на ней же не написано, чья она, - отмахивается от меня, как от пустого места, и тут же глухо стонет, потому что Матвей хватает недоумка за нос и, задрав руку, заставляет оседать на пол.

Вот черт!

- Сучек трахаешь ты, - цедит глухо в перекошенное от боли лицо.  

Парень уже сидит на коленях, а из его носа начинает течь кровь, когда окружающие обращают на нас внимание. Сжимаю руку Кешнова, понимая, что подобная выходка в этом заведении может вылиться во что-то дерьмовое.

- Матвей…

Он что-то еще говорит бедолаге, но разобрать не получается. Лихорадочно смотрю по сторонам.

Только когда выпрямляется, отпустив наконец его, вижу, какой яростью блестят синие глаза.

- Может, домой поедем? Мне вставать завтра рано!

Посмотрев мне за спину, откуда за нами наблюдает все это змеиное кодло, Матвей кивает.

- Скоро поедем.
 

17. Глава 17

Матвей

- День добрый, Семен Валерьевич, - пожимаю руку даже не удосужившемуся встать Елисееву и сажусь за стол.

- Привет-привет, Матвей, я тут заказал на свое усмотрение, - махнув рукой на мясные закуски и салат, Елисеев делает большой глоток виски и дает знак официанту, чтобы тот наполнил и мой бокал.