Обломки корабля лежат все там же. От их плачевного вида и обрушившихся воспоминаний о моей прежней жизни подскакивает пульс. Я столько пережила за эти дни, что едва не потеряла себя. Чуть не смирилась, не забыла, кто я и откуда, что для меня равносильно смерти.

На поляне чисто – не души. Всего один рывок, считанные минуты, и у меня появится реальный шанс на спасение.

– Все получится, – упрямо шепчут губы, и я выбегаю вперед, верно идя к своей цели, пока из-за очередного дерева меня не перехватывают мужские руки, первым делом зажимая рот, чтобы не заорала.

Я выворачиваюсь, пытаюсь освободиться, только Брук подозрительно молчит, и лишь приветливо виляет хвостом, будто соскучился.

Тео! Ну, конечно! Спаситель хренов! Не мог появиться на пять минут позднее.

В этот раз он не говорит ни слова, а действительно затыкает мне рот кляпом. Я возмущенно мычу, не ожидая от него такого, учитывая, как нежен он был со мной совсем недавно и как горячо целовал эти самые губы. Оборотень не настроен на разговоры. Он действует быстро и решительно. Еще и руки мне связывает, не оставляя никаких шансов, после чего забрасывает на плечо и немедля уносит все дальше от корабля. Брук следует за нами.

«Нет! Нет! Нет!» – бунтует и противится все мое существо. Он не может так со мной поступить, отнять у меня мою жизнь и запереть в холодной пещере. Мне всего-то и оставалось, забраться в кабину пилота и запустить программу спасения. А что ждет меня теперь?

Залди тоже здесь. Предатель! Догнал нас Тео на ком-то другом, но при первой возможности пересел на своего верного и жутко вредного коня. Меня он усадил перед собой. Спасибо, не забросил поперек на манер сосиски, потому что это испытание мои бедные ребра помнят до сих пор.

Я больше не вырываюсь и не мычу. Какой смысл? Избавиться бы от кляпа, но оборотень не позволяет. Сегодня он не на шутку резок со мной, и я с трудом узнаю в нем прежнего Тео.

Я думала, он вернет меня в пещеру, только в этот раз мы мчимся куда-то в горы, поднимаясь тайной тропой все выше и выше. Если прежде он старался закрывать меня от веток, чтобы те не хлестали по лицу и плечам, то теперь я уклоняюсь от них сама.

Плевать! Мне не нужна его забота. Гораздо больше я хочу понять, что у них тут происходит. О какой глобальной опасности предупреждают эти заунывные сигналы дикарей?

Мы забираемся довольно высоко, по ощущениям проходит около получаса. Теперь вся долина, где мой корабль потерпел крушение, раскинулась перед нами, как на ладони. Тео останавливает коня и резко вытягивает руку.

– Уссарбе иктур, – указывает он пальцем на какой-то синий туман, что различимо клубится по земле, поднимаясь из разлома в земной коре.

Я приглядываюсь, наблюдая, как медленно, но верно, он завоевывает все новые территории. В какой-то момент поглощает мой корабль и движется дальше, всюду протягивая свои синие щупальца.

Запоздавшее парнокопытное с развесистыми ушами выскакивает из леса прямиком в долину. Животное мечется, загнанное в ловушку, а едва оказывается в тумане, замертво падает, будто подкошенное.

От увиденного перехватывает дыхание. Тео наконец вытаскивает кляп, и я жадно хватаю воздух, пытаясь отдышаться. Только представление на этом не заканчивается. Едва туман отступает, за ним следом из того же разлома вылезают гигантские пауки. Падальщики утаскивают в лес шлейф из трупов, кого-то подъедая прямо на ходу.

Мне в очередной раз жутко от этой кровожадной планеты. Но еще больше обидно. Да, он хотел, как лучше, и вернулся за мной, чтобы спасти от страшной участи. Только я и сама успела бы выбраться оттуда, как оказалось, времени на это было предостаточно. А еще успела бы отправить сигнал.