– Я быстро, – захожу за ним и закрываю за нами дверь.

Он от моей наглости ведет бровью, но ждет, чем же удивлю его.

– У тебя минута, – убирает куртку на вешалку, стягивает худи вместе с толстовкой, обнажая торс. Рот наполняется непроизвольно слюной. Татуировка на руке очерчивает каждую мышцу. Это ж сколько качаться надо, а оперировать не мешает, интересно?

– Сорок секунд осталось, – кидает через плечо. Я тут же тушуюсь и отвожу взгляд.

– Артем Александрович, можно на операцию?

– Нет, – натягивает хирургическую рубашку.

– Ну, пожалуйста. Я не боюсь крови.

– Некогда сейчас, перед плановой операцией напомни. А сейчас мне переодеться надо, – кивает на дверь.

– Я вас видела уже сегодня утром, меня не смутить, – невольно усмехаюсь под маской. – Вы меня даже не заметите. Я в углу постою, не буду мешать. Обещаю.

Амосов стягивает джоггеры. Я тактично отворачиваюсь. Жду. Я же тоже настырная, если мне надо.

– Нет.

– Артем Александрович, а если Олег Альбертович попросит, разрешите? – иду ва-банк.

Ведет бровью, надевает рабочие брюки и кроксы.

– Очень умно пользоваться связями. Тебя, похоже, и устроили сюда по блату.

– Нет, я сама.

– Очень сомневаюсь, – поднимается, забирает какие-то бумаги и идет к выходу. Я за ним, не отставая.

– Так что? – донимаю, когда закрывает дверь.

– Нет.

– Что мне сделать?

– Что сделать? Инвестора найди, чтобы купил хирургического робота в операционную. На каждую операцию тогда тебе пригласительный буду лично приносить. Согласна? – протягивает руку для рукопожатия.

16. Глава 15 

Я в операционной, вернее над ней. В стеклянном куполе, откуда можно наблюдать за ходом операции. Тут темно, прохладно и очень одиноко. Но я не включаю свет, хочу раствориться и просто побыть на операции.

На операционном столе уже лежит пациент, все тело накрыто зеленой тканью, открыта только одна его часть. Сердце. Даже сверху оно кажется большим, трепещущим, волнующимся.

И это… Я была на операциях до этого, я видела другие органы. Да все они просто лежат на своих местах и располагают к операции. Но с сердцем все по-другому. Оно живое, оно шевелится. Постоянно в работе, качает кровь по нашему организму.

Артем командует подать нитку и начинает шить. Я бесконечно много тренировалась накладывать швы, занималась микрохирургией, но все это было стационарно. Материал лежал, никуда не прыгал, не дергался, не отвлекал постоянной пульсацией.

А Амосов на бьющемся сердце проводит операцию. От него сейчас зависит жизнь этого человека. Да, от любой операции зависит жизнь человека. Но тут особый случай, делаешь операцию на открытом сердце.

Ему вытирают салфеткой со лба пот. А он кропотливо, мелкими стежками один за другим накладывает швы. Дает указания то медсестре, то второму хирургу.

У меня затекает спина. Разминаю плечи и потягиваюсь. Смотрю на часы. Уже восемь. Часа три пролетело, я даже и не заметила.

Должно уже заканчиваться все по идее. Я покидаю купол. Спускаюсь сначала вниз и беру два кофе. Артему не помешает, потом поднимаюсь в свое отделение.

– Артем Александрович уже вернулся?

– Нет еще, там операция часов шесть будет идти, не меньше, так что можешь идти домой и не ждать.

– Хорошо.

Забираю свои вещи и выхожу из отделения. Все тело ломит от усталости и хочется принять ванну и лечь спать. Но ноги сами ведут наверх. Артем же тоже устал, тоже хочет спать, но не может бросить пациента. И будет сражаться за него еще три часа, пять, десять, сколько надо будет.

Захожу в купол, закрываю дверь на ключ и, не раздеваясь, сразу к смотровому стеклу. Внизу суета какая-то. Аппарат искусственного кровоснабжения уже развернут, сейчас возле него работает перфузиолог.