– Не знаю. – Алексей Максимович искренне не понимал, почему на него жалуется именно Василевская. Эта пациентка ему даже нравилась. С ней интересно поболтать, хотя вообще-то он пожилых больных не любил.

– Вы сказали ей что-нибудь обидное? – допытывалась начальница.

– Совсем нет. В последний раз она меня даже чаем угостила. Я дежурил вечером, ну вот и… – вспомнил Алексей Максимович.

– Подождите, но ведь дежурили вы, кажется, в понедельник, а сегодня четверг… Вы что, целых два дня ее не смотрели?

– Почему не смотрел? Заходил, но так, ненадолго… А что? Давление у нее нормализовалось… Все остальное – возрастное.

– Понятно. То есть с понедельника вы с ней ни разу толком не пообщались, да? А обход сегодняшний уже провели. Бегом пробежали мимо.

– Историю болезни я заполнил правильно, – сухо сообщил доктор.

– Это очень интересно. Особенно интересно это будет комиссии.

– Какой комиссии?

– Той, которая к нам приедет, если в департамент поступит на вас письменная жалоба.

– Жалоба? На меня? За что?

– Ну, вероятнее всего, за нечуткое отношение. Впрочем, чуткость – не ваша сильная сторона. Хорошо, с этим закончим.

– Почему закончим? – Алексей Максимович, ожидавший длинной нотации, почувствовал себя разочарованным.

– Вы человек взрослый. Не воспитывать же мне вас. Вот с этой историей болезни другой вопрос. Здесь вы плохо анамнез собрали, консультации и анализы не все назначили.

– Так все же и так ясно!

– Что именно?

– Ну… диагноз.

– Алексей Максимович! Вы ведь знаете положенный объем помощи, правда?

– Знаю.

– Вот и приведите историю болезни в соответствие. И учтите, что теперь я ваши истории буду просматривать очень пристально.

– Могу идти?

– Идите. Впрочем… Алексей Максимович, вы свою работу тоже совсем не любите? – Вера Васильевна вспомнила разговор с Мариной. На Алексея Максимовича она сердилась больше, поскольку и ожидала от него большего.

– Знаете, Вера Васильевна, я думаю, вас это не касается. – Алексей Максимович не сдержался и ждал не менее резкого ответа.

– Посмотрим… – Заведующая неожиданно улыбнулась. – Идите работайте.

Алексей Максимович вышел из начальственного кабинета и посмотрел на часы. Беседа их длилась всего каких-то 10 минут. Надеяться, что пациентка его не дождалась, не стоило. Однако в ординаторской никого не было. Он включил чайник. Настроение, и без того с утра не лучшее, теперь было безнадежно испорчено.

В дверь постучали. Вошла постовая медсестра.

– Алексей Максимович, я заполнила историю болезни. А больная ваша в четвертой палате.

– Спасибо.

– И еще из третьей пациентка, Василевская, сказала, что у нее голова сильно болит, просила, чтобы вы зашли.

– Хорошо, сейчас зайду. А давление вы ей мерили?

– А вы не назначали. – Медсестра работала в больнице, когда Алексей Максимович еще не родился. Ей было совсем нетрудно померить давление, но молодой доктор должен знать свое место, а не помыкать пожилыми людьми.

Алексей Максимович злобно посмотрел на вредную тетку, но ничего не сказал, взял тонометр и быстро вышел из ординаторской.

Больная Василевская, когда он вошел, страдальчески посмотрела на него.

– Татьяна Тихоновна, вас что-то беспокоит? – спросил Алексей Максимович с профессиональным равнодушием.

– Голова болит, – тихо ответила она.

– Что ж, давайте давление померяем.

Алексей Максимович нашел давление несколько повышенным и сделал возникшей за его спиной медсестре необходимые назначения.

– Татьяна Тихоновна, сейчас вам таблеток дадут, давление снизится и голова пройдет.

– Спасибо, доктор. А когда я могу выписаться?

– Как вам сказать? – Алексей Максимович считал, что в пребывании дамы в отделении нет никакого смысла, но догадывался, что сообщить ей об этом – значит проявить ту самую нечуткость. – Думаю, через пару недель. Давление стабилизируем, и вообще.