Алиса перевела взгляд на Михаила – и увидела его напряженный взгляд. Никакого вежливо-нейтрального выражения в нем не было. Владимир Михаилу явно не нравился, Алиса могла его понять! А еще…

- Володя! – спохватившись, окликнула она Владимира.

- Ну чего тебе? – он остановился, но не обернулся.

- Надо же… расплатиться.

С видом величайшего одолжения Владимир развернулся, медленно сделал несколько шагов назад, так же демонстративно медленно достал бумажник, не постеснявшись развалить его, демонстрируя наличные и банковские карты – и снова демонстративно отсчитал купюры.

А потом развернулся, бросив:

- Давай быстрее, я голодный.

Миша сунул деньги в карман, даже не взглянув на них.

- Тогда завтра в восемь я буду ждать тебя у гостиницы.

- Хорошо, - растерянно кинула Алиса. Испанский стыд – так это, кажется, называется. Когда ты испытываешь неловкость за слова и действия другого человека. – Я могу подойти, куда тебе удобнее!

- Не надо, - резко ответил он. – Все, до завтра, Алис.

Подхватил свой сноуборд, развернулся и быстро пошёл.

Ну да, его же ждут другие клиенты.

3. Глава 3

Глава 3. Растяни меха, гармошка!

Эх, играй, наяривай!

- Юлька! Юльча, стой! Иди сюда, за жопку потрогаю!

- Не ори так, - ткнул Михаил в бок Пашку. – У Юльки на выгуле модный столичный перец, она его обхаживает и делает вид, что нас не знает.

- Думает, он ее в Москву заберёт? – ухмыльнулся Паша.

- Не знаю я, что она думает, но лучше Юльке не мешай. За жопку ты ее в другой раз потрогать успеешь.

- Тоже верно, - хохотнул Паша. – Я тебя с утра с такой лялей видел – я б ее за все места потрогал, какие можно. А особенно – за какие нельзя.

- Не советую, - престал улыбаться Михаил. – У нее есть дядя, который ее трогает – с большим кошельком и паскудным характером.

- Ох уж эти дяди… - Пашка снял шапку и отряхнул ее о колено. – Ладно, пошел я работать. Вон моя каракатица катится.

К ним с довольным блеском в глазах, переваливаясь с боку на бок, торопилась пухленькая девушка. Пашка напоследок еще раз вздохнул, а потом натянул на лицо жизнерадостную улыбку и отправился работать.

А Миша, взглянув на часы, понял, что у него есть еще двадцать минут свободного времени.

В рюкзаке по обыкновению имелся термос с чаем. Но Мишка понял, что хочет кофе. «С макарунами», - ехидно встрял внутренний голос. «Без!» - решил Миша. Но с молоком обязательно. И даже, наверное, со сливками. И, вдруг захотелось – с сахаром.

Мишка устроился за столиком в самом углу, по дороге успев кивнуть и поздороваться как минимум с пятью людьми. Несколько лет назад ему вдруг пришла в голову странная мысль - что его тут знают все. Буквально все. Эта истина открылась Мишке внезапно и поразила. И чем больше он думал, тем больше понимал, что это правда. Поначалу эта простая истина озадачила Мишку. И только потом Михаил понял, что иначе и быть не могло.

Миша родился и вырос здесь. Впрочем, когда Михаил появился на свет - после долгих уговоров и танцев с бубнами, как любил рассказывать Мишкин отец о том, как супруга ходила беременной сорок одну неделю – так вот, в то время тут не было ничего, что сейчас составляло истинный облик его малой родины. Не было ни гостиниц, ни подъемников, ни прокатов, ни ресторанов и кафе. Зато горы – горы были. Стояли тут сотни тысяч лет. А в начале двадцатого века здесь появился поселок – горнорудный, шахтовой, рабочий. Добывали вольфрам и молибден, работал горнорудный комбинат. На этом комбинате, на экскаваторе, трудился Мишкин отец. А в комбинатовской столовой поварихой работала мать. За несколько десятков лет разработки запасы руды неумолимо иссякали, и комбинат начал постепенно сворачивать работу. Зато благодаря группе энтузиастов стала активно развиваться представленная поначалу парой чахлых турбаз сначала туристическая, а потом и горнолыжная инфраструктура.