– В самом деле, милорд, – с готовностью согласился поверенный, пытаясь поймать доброжелательный взгляд Ника.

– Я не думаю, что ты можешь принимать подобные решения в этом доме, брат, – протянул Ралстон, не отводя взгляда от поверенного.

– Я просто хочу прекратить мучения Уингейта, – ответил Ник, кивнув в сторону юриста. – И потом, неужели ты сможешь отвернуться от своей кровной родственницы?

Ник, конечно же, был прав: Гейбриел Сент-Джон, седьмой маркиз Ралстон, не смог бы отвернуться от своей сестры, хотя в глубине души и испытывал такое желание. Он пригладил свои черные волосы, удивляясь, что все еще испытывает раздражение при мысли о матушке, которую не видел много лет.

Ее выдали замуж очень рано – едва исполнилось шестнадцать, – и через год она родила близнецов. Десять лет спустя она уехала, сбежала на континент, оставив сыновей и их безутешного отца. По отношению к любой другой женщине Гейбриел испытывал бы сочувствие, понял бы ее страх и простил бы бегство, но он стал свидетелем печали своего отца и испытал боль, вызванную потерей матери. Затем печаль уступила место гневу, и прошли годы, прежде чем Гейбриел смог говорить о ней без гневного комка в горле.

А теперь, когда он узнал, что его мать разрушила еще одну семью, старая рана вновь открылась. Тот факт, что она родила еще одного ребенка – к тому же девочку! – и опять оставила малышку без матери, привел его в ярость. Конечно, его матушка была права: он сделает то, чего от него требует фамильный долг. Маркиз Ралстон сделает все, что в его силах, чтобы искупить родительские грехи. И возможно, это больше всего выводило его из себя – мать понимала его. Возможно, между ними существовала какая-то связь.

Он поставил стакан и снова уселся за широкий стол красного дерева.

– Где эта девушка, Уингейт?

– Полагаю, в зеленой комнате, милорд.

– Что ж, нужно пригласить гостью. – Ник подошел к двери и отдал приказание слуге.

Последовала несколько затянувшаяся пауза, наконец Уингейт встал и нервно одернул сюртук.

– Вы позволите, сэр?

Гейбриел бросил на него раздраженный взгляд.

– Она хорошая девушка. Очень милая.

– Да. Вы это уже говорили. В противовес вашему мнению обо мне, Уингейт, я не людоед, пожирающий молоденьких девушек. – Он помолчал, затем усмехнулся уголком рта. – По крайней мере тех девушек, с которыми я состою в родстве.

Приход сестры помешал Гейбриелу вдоволь насладиться возмущенным сопением поверенного. Дверь открылась, и он встал навстречу гостье и тут же удивленно вскинул брови.

– Боже правый! – Слова Ника вполне отразили мысли Гейбриела.

Девушка была их сестрой, это не вызывало никаких сомнений. Помимо глаз такого же голубого цвета, у нее, как и у близнецов, были резко очерченные скулы и темные вьющиеся волосы. Она выросла копией своей матери – те же горящие глаза, такая же высокая, гибкая и просто прелестная. Гейбриел чертыхнулся себе под нос.

Ник первым пришел в себя и низко поклонился.

– Очарован, мисс Джулиана. Я ваш брат Николас Сент-Джон. А это наш брат Гейбриел, маркиз Ралстон.

Она присела в изящном книксене, выпрямилась и, с любопытством поглядывая на братьев, проговорила:

– Меня зовут Джулиана Фиори. Признаюсь, я тоже не ожидала… – она помолчала, подыскивая подходящее слово, – i gemelli[1]. – Ямочка на щеке Джулианы была в точности такой же, как и у Ника. – Да, это просто поразительно.

– Ну что ж. – Уингейт прочистил горло, обращая на себя внимание присутствующих. – В таком случае позвольте откланяться, если, конечно, милорды больше не нуждаются в моем присутствии.