– Городская! – вздыхает Клаудия, как бы объясняя свей подруге мое поведение. – Ты скоро привыкнешь.

– Это здесь при чем? – смотрю на обеих. – Кто-то обчищает ваши дома!

– Обчищает! – усмехается Клаудия. – Это слишком громко сказано.

– Вчера посреди ночи кто-то напал на вашу соседку, – смотрю на них, как на недоразвитых куриц, – потому что явно не ожидал, что она застанет его с поличным! А у нас, кстати, в тот же день пропа…

– Маргарита! – громко перебивает меня Клаудия. – Ах, Маргарита! Бедная наша несчастная! Приведу себя в порядок и навещу её.

– Да, сходи, дорогая, сходи, – закивала Наташа. – Бедняжка очень испугалась. Только представьте, как ей было страшно! Я бы, наверное, разрыв сердца получила. Ладно, девочки, я пойду. Ещё нужно ко стольким зайти и сообщить страшные новости! Рада была познакомиться с вами, – улыбается она нам с Полиной и спешно поднимается. – Обязательно заходите ко мне! У меня много домашнего вина, от которого потом слегка кружится голова! Черри! Черри, любимый, ко мне! Ох, ну, надо же, он снова ест лимоны! Они у тебя тут какие-то особенные!

Пару минут спустя, когда Наташа и её питомец покидают наш двор, Полина, выстукивая по столу медленный и предостерегающий ритм пальцами, спрашивает мать:

– Так ты воровка?

– Поля, у тебя от переизбытка морского воздуха мозги в водоросли превратились?

– А что ещё я могу подумать, когда в твоей комнате сундук с драгоценностями по швам трещит, а твоих подруг в течение нескольких лет обворовывает человек-сорока?

– К этим кражам я не имею никакого отношения.

– Тогда почему они прошли стороной тебя? – поднимает Полина бровь. – Или всё-таки тебя обчищают время от времени, но ты настолько стыдишься этого, что даже своим подругам по несчастью не решаешься рассказать?

– До сегодняшнего дня в моем доме никогда и ничего не пропадало, – уверенно заявляет Клаудия. – Но должна сказать, что до вашего приезда я как раз обдумывала варианты того, как бы спрятать мои сокровища подальше и…поглубже. На всякий случай.

– Клаудия, откуда они у вас?

– Подарки от поклонника, – отвечает она не без гордости и позерства.

Полина прыскает со смеху, а я подаюсь ближе к столу и снова любопытствую:

– Вы ведь уже столько не выходили на сцену! Неужели у вас их много…осталось?

– Много, деточка, не беспокойся! – обиженно говорит Клаудия. – Но эти подарки отправлял мне только один. Мой самый преданный и, очевидно, безоглядно влюбленный поклонник.

– Да кого ты слушаешь! – фыркает Полина. – Поклонник у нее, как же! Твой поклонник что, президент? В том сундуке целое состояние!

– Может, и президент, откуда мне знать? – кокетливо улыбается Клаудия. – Я никогда его не видела.

– Ты клептоманка, мама? – теряет терпение Полина. – Просто скажи об этом честно, и мы что-нибудь придумаем.

– Вы ходите ночью по чужим домам и забираете всё, что блестит и плохо лежит?

– Послушайте меня, детективы недоделанные, – закатывает она глаза, – эти драгоценности, все до единого, подарил мне мужчина. Каждое украшение неповторимо, словно создано исключительно для меня. И каждое из них я находила в почтовом ящике с маленькой запиской, в которой он выражал симпатию ко мне, к моему голосу и образу жизни.

– В почтовом ящике? – смеется Полина. – Ты представляешь? – смотрит на меня. – Ей дарили ювелирные украшения, отправляя их почтой! Я сейчас от смеха задохнусь!

Не знаю, почему, но слова Клаудии не кажутся мне бредовыми. Мне мало верится в то, что по ночам она превращается в циркачку и, облачившись в черное, проникает в соседские дома, чтобы украсть какую-нибудь побрякушку. Да и в сундуке чересчур много украшений для нескольких богатых дам, живущих в небольшом курортном поселке.