Покойник не просто разбудил ее любопытство. Фредрика даже дала волю воображению, придумывая романтическую биографию, какой, по ее мнению, заслуживало его истерзанное тело. Часами разглядывая полицейские снимки, она обнаруживала все новые и новые детали.

Кем ты был, незнакомый друг?

Что заставило тебя пуститься в это странствие по кругам ада?

Микаэль Блумквист собирал информацию о Катрин Линдос в Сети. Ей было тридцать семь лет, она преподавала в Стокгольмском университете политологию и экономику, выступала со статьями в «Свенска дагбладет», журналах «Аксесс» и «Фокус» и имела репутацию последовательного консерватора, выступая за запрет на попрошайничество, говоря о вреде денежных пособий и недостатках шведской школы. Она была монархисткой, сторонницей сильной власти и традиционной семьи – каковой, как кажется, сама не имела. Ее считали феминисткой, при этом Линдос нередко настраивала феминисток против себя. Она вообще, похоже, обладала незаурядной способностью вызывать одинаковую ненависть и правых и левых. Список ее работ оказался довольно длинным. «Мы должны выдвигать требования, – писала она, – это заставляет нас расти».

Линдос ненавидела ханжество, лицемерие и религиозный фанатизм. С последним, впрочем, была осторожна. В статье о конструктивной журналистике в «Свенска дагбладет» она писала, что Микаэль Блумквист «на словах выступает против популистов, но на деле льет воду на их мельницу, показывая наше общество с самой невыгодной стороны».

Ее беспокоило, что молодые журналисты ему подражают. Что Блумквист склонен видеть в человеке жертву и слишком легко берет сторону противников сильных мира сего. Что он ищет проблемы, а не пути их решения.

«Что ж, одно к другому, – думал Микаэль. – Все это вполне в ее духе».

Он не считал себя ангелом и готов был признать за собой и худшие преступления, но… В этой «консерваторше» и в самом деле было что-то пугающее. Одним своим взглядом она будто обвиняла Блумквиста в том, что тот не моется, не застегивает штаны, ест из грязной посуды и пьет йогурт прямо из пакета. На дне глаз Катрин Линдос лежало по ледышке, но это лишь подчеркивало ее холодную красоту.

Микаэль думал о ее странной встрече с покойником. Ледяная принцесса и нищий – что могло их связывать? В конце концов он узнал ее номер, позвонил и, не дождавшись ответа, вздохнул с облегчением. Нет так нет. Откровенно говоря, вся эта история не стоила выеденного яйца. Блумквист направился к гардеробу, выбрал еще пару рубашек и жилет, на случай если вздумается подольше поторчать на корме Плавучего отеля в Сандхамне… В этот момент зазвонил телефон. Это была Катрин Линдос, и ее голос оказался таким же холодным, как и глаза.

– В чем дело?

Микаэль размышлял, что бы такое лестное сказать насчет ее газетных колонок, чтобы хоть немного расположить к себе. Но в голову не пришло ничего подходящего, и тогда он удовлетворился тем, что спросил, не помешал ли ей.

– Да, я работала, – раздраженно ответила Катрин Линдос.

– Может, в таком случае отложим разговор?

– Возможно, но прежде я хотела бы узнать, в чем дело.

«Я пишу про тебя ругательную статью», – мысленно ответил ей Блумквист.

– Софи Мелкер говорила, что на этой неделе у вас была одна неприятная встреча… я имею в виду того нищего в голубом пуховике.

– У меня часто бывают неприятные встречи, – ответила Линдос. – Это часть моей работы.

«Бог ты мой…» – подумал Блумквист.

– Не припомните, что вам говорил этот человек?

– Пьяный бред, не более.

Микаэль еще раз взглянул на ее фотографию в Сети.