– Она на работе.

– Ох.

Среди моих соседей никто не работал по ночам, если только они не были программистами, как мой отец. Он до глубокой ночи засиживался за компьютером, но сомневаюсь, что мама Миллера допоздна работала в «ИноДине» или в какой-нибудь другой крупной организации рядом с университетом.

Большинство детей таких родителей могли позволить себе новые шнурки.

Наступила тишина, Миллер ковырял носком ботинка землю, засунув руки в карманы куртки и опустив голову, словно выжидая, что произойдет дальше. Квакали лягушки, а за его спиной раздавалось дыхание леса.

– Значит, ты здесь новенький?

Он кивнул.

– Я учусь в школе «Костлайн Мидл».

– И я тоже.

– Круто. Может, у нас даже совпадут занятия.

Мы можем стать друзьями.

– Может быть. – Он взглянул на мой дом с тоскливым выражением лица.

– Почему ты все время пялишься на мой дом?

– Совсем не пялюсь. Просто он… большой.

– Все нормально. – Я прислонилась к стене, как до этого Миллер.

Он ухмыльнулся и сел рядом со мной.

– В нем что-то не так? Не хватает дворецкого?

– Ха-ха. Дом в полном порядке. Когда-то он был идеальным.

– А теперь нет?

– Последнее время мои родители несчастны.

– У кого ж иначе? – Миллер бросил в темноту камешек.

– Да, но я хочу сказать, что они очень несчастны. Стараются друг друга перекричать, кидаются вещами… Забудь. – У меня вспыхнули щеки. Зачем я это рассказала?

Но Миллер встревоженно округлил глаза.

– Они кидались в тебя?

– Нет, это было всего один раз, – быстро произнесла я. – Ну может, два. И все. Ничего страшного. – Я прокашлялась. – Все родители ссорятся, верно?

– Откуда мне знать. Мой отец умер несколько месяцев назад, – произнес он, отвернувшись. – Остались только мы с мамой.

– О боже, мне так жаль, – тихо проговорила я. – Это должно быть тяжело.

– Много ли ты знаешь, – огрызнулся Миллер с внезапным раздражением в голосе. – По крайней мере у тебя шикарный дом. А если родители начинают кричать, то ты наверняка можешь спрятаться в большой уютной комнате, вместо того чтобы…

– Вместо чего?

– Ничего.

Снова повисло молчание. В животе у Миллера заурчало, и он поспешно шаркнул ботинком, чтобы заглушить этот звук, а потом поднялся.

– Мне нужно идти.

Но я не хотела, чтобы он уходил.

– Сегодня мой день рождения, – сообщила я.

Миллер замер, а затем снова сел.

– Да?

– Ага. Мне тринадцать. А тебе?

– В январе четырнадцать. Ты наверняка закатила шумную вечеринку.

– Нет. Мы с моей подругой Шайло посмотрели фильм, а потом родители купили мне торт. Я съела всего кусочек, и не думаю, что родители ели. Там еще много осталось. Хочешь?

Узкие плечи Миллера вздрогнули.

– Он пропадет, если мы его не съедим, – добавила я. – И нет ничего печальнее, чем именинный торт, от которого отрезали всего один кусочек.

– Я могу придумать сотню вещей печальнее, – возразил Миллер. – Но да, от торта не отказался бы.

– Отлично. – Я поднялась на ноги и стряхнула с задницы грязь. – Пойдем.

– К тебе домой? А как же твои родители?

– В моей комнате безопасно. Папа теперь спит в кабинете, а мама будет в своей спальне, но она никогда меня не проверяет. Вообще никогда.

Миллер нахмурился.

– Ты пустишь меня в свою спальню?

Я снова принялась карабкаться по шпалере.

– Да. Я никогда не делала ничего неправильного, но сегодня у меня праздник, а они кричали друг на друга в мой день рождения, поэтому поделом им. – Я посмотрела на него через плечо. – Так ты идешь или нет?

– Наверное.

– Ну давай!

Я вернулась в свою комнату, и Миллер последовал за мной. Я отодвинула лампу, чтобы ему было удобнее. Он перелез через стол и грациозно спрыгнул на пол.