Тимофей нависает надо мной, и наши носы соприкасаются. Смотрю в его синие глаза, налитые бешенством и злостью, и сглатываю тугой ком в горле.

— Вот уж хрен. Полежи, пока я буду думать, как тебя в этот раз наказывать.

— Да ты в своем уме?!

Тимофей привязывает меня к изголовью и встает. Дергаюсь, проверяя, насколько крепко он меня связал, и рычу от злости. Там все на узлах! Мне не выпутаться.

А он молча берет полотенце и заходит в другую комнату.

— Эй, ты куда? А ну-ка вернись! — ору, дергая руками, но боль от галстука заставляет меня замереть.

Шумно выдыхаю.

Ну вот, блин, дошутилась, дура!

Прислушиваюсь к себе и понимаю, что страха нет. Уверена, что ничего страшного он со мной не сделает. Ну что он может? Снова отшлепать? Так это уже пройдено.

Окончательно успокаиваюсь к тому времени, как Тимофей выходит, и, судя по тому, что на нем ничего, кроме полотенца, обернувшего бедра, нет, он смывал с себя перец.

Тимофей замирает у кровати и окидывает меня потемневшим взглядом, а я от волнения облизываю пересохшие губы, и тут же его взгляд поднимается к моему рту.

А я пытаюсь успокоить ускорившийся пульс. Я вижу капельки, которые стекают по его груди и очерчивают каждый кубик накаченного пресса. Он стискивает кулаки, и становится отчетливо видна каждая мышца на его руках.

Внизу моего живота становится горячо, пока я пытаюсь дышать.

— И что же с тобой сделать?..

Его оскал заставляет меня задрожать. Ну точно хищник, который поймал свою жертву и не отпустит, пока не удовлетворит свои потребности.

— Отпустить? — хриплю и морщусь.

Все попытки взять себя в руки трещат по швам. Мое тело меня не слушается, а глаза жадно изучают тело Тимофея. Окончательно добивает мой самоконтроль та самая татуировка, которую я видела под намокшей рубашкой.

Черт! Обожаю татуировки на красивых мужских телах. А тут какой-то витиеватый узор, оплетающий пупок и скрытый полотенцем.

— У меня идея получше, — его низкий голос выводит меня из состояния транса.

Поднимаю взгляд, и от его ухмылки по телу ползут мурашки.

Что он задумал?

— К-к-какая? — голос не слушается меня.

Снова дергаюсь. Не уверена, что хочу освободиться, скорее мое врожденное любопытство желает узнать, чем же закончится весь этот фарс.

Тимофей подходит к изголовью и обхватывает меня за подбородок. Проводит большим пальцем нижнюю губу, приоткрывая мой рот. Боюсь дышать, пристально слежу за его лицом. Пока непонятно, что же он сделает в следующую секунду.

— Ох уж этот ротик, — Тимофей прикусывает губу, и из него вырывается смешок, — такой шанс его заткнуть сейчас…

У меня расширяются глаза по мере того, как до меня доходит смысл сказанного.

— Да ты… — выдергиваю свое лицо из его захвата, — только попробуй, я тебе твое хозяйство откушу, и останешься импотентом! — выплевываю со злостью.

Тимофей дергает за кончик галстука, освобождая мои руки.

— Не люблю все эти штуки, хотя… — многозначительный взгляд заставляет меня перескочить на другую сторону кровати.

— Оставь меня в покое, извращенец! — стучу ногой по полу, пытаясь найти оружие для самообороны.

Но, кроме подушки, ничего не подходит. Фыркаю от одной мысли, как я с какой-то подушкой пойду на этого борова.

— Не-а, — Тимофей манит меня пальцем, и, на удивление, мое тело реагирует — я делаю шаг к полуголому опекуну, — ну давай, девочка, займи свой ротик чем-то полезным.

— Например, тем, чтобы откусить тебе член? — рычу я.

— Например, тем, чтобы заглотить его как можно глубже.

Я задыхаюсь от возмущения, а воображение подкидывает в голову эту картину, и все тело пронзает острое желание. Между ног растекается влага, и приходится стиснуть их сильнее.