— Тогда не трынди, если не готова за слова отвечать.

— Хватит ко мне лезть… — предпринимаю ещё одну слабую попытку возразить.

— Ой, да я даже не начинал! Так что ты по своей воле выйдешь и сядешь в тачку. Или тебе помочь?

— Отвали от меня, я уже сказала! — упираю руки в бока и смотрю на довольную рожу Тимофея.

— Понял.

Он подходит ко мне, и я не успеваю моргнуть, как оказываюсь висящей вниз головой.

— Эй, отпусти! Это незаконно! — долблю по спине и дергаюсь, чтобы он поставил меня на пол.

Но ему хоть бы хны, только усмехается и цепляет набитый мешок.

— Замолкла, а то кляпом заткну.

— У тебя нет кляпа, — тут же парирую и слышу ещё более громкий смешок.

— Ну как это нет? Очень даже есть. Один кляп всегда при мне.

До меня доходит, что он имеет в виду, и я затыкаюсь. Щеки вспыхивают, и я тяжко сглатываю.

Именно в этот момент я красочно представляю, как Тимофей затыкает мне рот этим самым кляпом. Трусики намокают, и приходится закусить губу, чтобы не застонать — такая картинка реалистичная перед глазами возникает.

— Чего притихла?

Он перехватывает меня поудобнее, и я охаю, когда его плечо впивается в живот.

— Думаю, как отомщу тебе за это все, — рычу и снова пытаюсь ударить его коленкой.

— Отомсти мне послушанием, — сзади пикает сигнализация, и я оказываюсь на переднем сиденье. Тимофей закидывает мешок на заднее, чуть ли не придавив меня им, и хлопает дверцей. Я уже тянусь к ручке, но машина снова пикает, и двери блокируются. Я рычу от бессилия и смотрю, как Тимофей обходит машину спереди.

Садится за руль и сразу рвет с места. Меня прижимает к сиденью, а внутри взрывается страх.

— Можно так не гнать? — сиплю я, крепко сжимая ручку дверцы.

— Страшно? — коварно усмехается Тимофей.

— Страшно! — выкрикиваю и ловлю на себе удивленный взгляд опекуна.

На удивление, он без лишних подколов притормаживает, и я выдыхаю.

— Спасибо, — с трудом выдавливаю, но я в этот момент благодарна ему за то, что он просто без лишних слов выполнил мою просьбу.

— Да не за что, — пять секунд смотрит на меня и переводит взгляд обратно на дорогу.

До его дома доезжаем в молчании.

С моего последнего визита в этот дом в нем ничего не изменилось. Только вот дядя Рашид не встретил, как обычно. И мамы рядом нет.

Тимофей открывает ворота и загоняет машину в гараж. Выходит из нее, а я хлопаю глазами.

— Эй, а с вещами помочь? — кричу в удаляющуюся спину.

— Сама справишься, я спать хочу.

Открываю рот и тут же захлопываю его. Понятно, все тот же говнюк. Ладно, сама так сама.

— А комнату показать?

— На втором этаже любую бери, кроме моей, — орет этот хам и оставляет меня в одиночестве.

Закусываю губу, просчитывая, как бы насолить ему. Открываю мешок и достаю первую шмотку. Хлопаю дверью со всей силы, чтобы Тимофей услышал, и поднимаюсь на второй этаж. Решаю остановить выбор на той комнате, в которой обычно гостила.

И в ней ничего не изменилось, словно крестный все ещё жив, а меня в этом доме всегда рады видеть. На глазах выступают слезы, и я с трудом их сглатываю. Некогда мне тут сопли распускать. У меня важная миссия.

Усмехаюсь и спускаюсь в гараж снова. Проделываю все то же самое, что и с первой вещью.

На десятый раз в гараж влетает разъяренный и полуобнаженный Тимофей. Из глаз молнии, волосы в беспорядке, и та самая татуха, на которую я сразу залипаю.

— Ты издеваешься? Че ты тут дверями расхлопалась?!

Закусываю губу и хлопаю глазками:

— Я не могу поднять мешок, а ты сказал, что я сама справлюсь. Вот, — сдуваю выпавшую прядь из хвоста, — справляюсь как могу.

Он рычит и отодвигает меня от машины, хватает мешок и тащит в дом, а я не могу сдержать победной улыбки. Надо же, сработало! Есть желание поаплодировать себе [О1] за такой подход, но я сдерживаюсь и покорно бреду за Тимофеем.