Преподаватель моргает, словно все это время мысленно был где-то далеко, кивает и исчезает.

— Блин, какой он все же клевый, — стоит, только что слюнки не пускает.

— Да у тебя все клевые от двадцати до сорока.

— Я все ещё не простила того, что он тебя выбрал для защиты.

Открываю рот от удивления.

— Да вы че меня во всех бедах-то вините? – вскидываю руки и рычу от злости.

Ната прищуривается и осматривает меня с ног до головы.

— Кто это все?

Показываю ей язык и методично сматываюсь под недовольный рык подруги.

4. Глава 4

Крис

…Лекции пролетают незаметно, на большой перемене я забегаю к Сереженьке, и он торжественно вручает мне тему диплома.

Возвращаюсь в пустую квартиру и набираю по видео двоюродной сестре Маруське. Она переехала на другой материк пять лет назад и сейчас активно готовится к свадьбе. И это в девятнадцать лет. Иногда мне кажется, что я скучно живу.

Тут же вспоминаю Тимофея и зажмуриваюсь. Не, не скучно.

— О, Тинка, привет! — так называет меня только она и… родители. — Как ты, солнце мое?

Становится тоскливо до одури, хочется сорваться, бросить все и полететь к ней. Но у меня учеба, которую я должна закончить, так хотели папа и мама, когда ещё были рядом. Да и скоро все равно я её увижу — свадьба через месяц.

— Привет, только с университета приперлась. Ты там как? У меня тут новость офигенная, — на последнем слове делаю кавычки в воздухе, и сестра загорается от интереса.

Елозит на кровати, будто устраивается поудобнее и готовится к длинному рассказу.

— Опустим мои новости, что там у тебя? Что-то стало известно о родителях?

Настроение тут же портится, и Маша это замечает, тоже строит грустную моську.

— После того, как мне сказали, что следствие закрыто, никаких новостей. Хоть самой езжай и ищи их в той глуши, — подавляю вздох, — даже крестный не смог в свое время ничего сделать.

— Как ты, кстати, смирилась? Хотя забудь, глупый вопрос, конечно же не смирилась! Что я за дура?

Хмыкаю на её сокрушенный вздох и виноватый взгляд. Одуванчик мой. Природа наградила Маруську пушистыми белыми волосами, черными глазами и гордо торчащим курносым носом. А я детства наградила её кличкой Одуван. Она психовала, а потом смирилась и наградила меня званием Тина болотная. Так и живем. Жили, пока в моей жизни не начали происходить грустные события, от которых и шутить сил не стало.

Теперь я просто Тина, а она Маруська.

— Да ладно тебе, ты слишком строга к себе. В общем, тут начинается вторая часть балета. У меня новый опекун, — я снова завладеваю вниманием Маруськи, и она вперивает глазищи в экран.

— И кто этот счастливчик?

— Сын моего крестного.

Маруся что-то неопределенно булькает, и телефон вываливается из её рук. Меня оглушает грохот, слышится ор.

— Едрен батон! — а через секунду на экране снова возникает мордашка сестры. — Прошу простить, не удержалась от эмоций.

— Я сама так же отреагировала, когда он ко мне в универ приперся.

— Этот сноб ещё и снизошел до визита?

Да, Маруська знала Тимофея шапочно и в основном с моих же рассказов, а я всегда пыталась скрыть свою детскую влюбленность и описывала его весьма красочно и не с лучшей стороны.

— Ага, причем он меня не узнал.

Сестра громко фыркает. Ей кто-то звонит, и наша связь прерывается. Я жду несколько минут, что она перезвонит, но, судя по всему, ей позвонил жених, а это надолго.

Плетусь в кухню, чтобы сделать себе ужин. И в момент включения духовки что-то моргает и гаснет свет.

— Да твою ж за ногу! — не выдерживаю и ругаюсь.

Высовываюсь на балкон, чтоб посмотреть на другие окна, все еще тая надежду, что свет отрубился только у меня. Естественно эта надежда летит в ближайшие кусты, потому что весь стояк под моей квартирой зияет темными окнами.