Решив посвятить изучению дела Рыковой всю субботу, Феликс заранее продумал план действий и строго ему следовал.

Сначала квартира. Осмотрев её и подробно переговорив с Крыловым, Вербин отправился на Велозаводский рынок – перекусить и привести в порядок мысли. Побродив по фудкорту, Феликс остановил выбор на азиатской лапше с говядиной и неспешно сжевал её, прокручивая в памяти визит в квартиру Виктории. А прокрутив – признался себе, что, несмотря на продемонстрированный Крылову оптимизм, фактов для убеждения Анзорова у него маловато. С другой стороны, следователь дал понять, что готов рискнуть и довериться его нюху, без всяких фактов, но в этом случае в полный рост поднимался другой вопрос – готов ли он подставить Анзорова? Не со зла, конечно, а если нюх даст сбой. Но тем не менее – подставить, предложить открыть дело там, где его нет. Винить его следователь не будет, во всяком случае в глаза, но Вербин не хотел портить кое-как установившиеся отношения.

Вот и думай, что делать: рисковать или нет?

Но для такого решения требовалось больше информации, поэтому, закончив с едой, Феликс достал телефон и набрал номер очень нужного сейчас человека.

– Вова, привет! Извини, что беспокою в законный выходной.

В ответ услышал ироничное:

– И на этот раз не смог дождаться понедельника?

И улыбнулся.

Эксперта-криминалиста Соболева Вербин знал семь лет, с тех пор как Володя только-только пришёл в систему. Поначалу, разумеется, Феликс не сильно радовался, если на его дела ставили молодого специалиста. Но Соболев на удивление быстро вырос в отличного профессионала, заработал славу умного, внимательного и цепкого эксперта, и теперь его появление на месте преступления означало, что зафиксировано и обработано будет абсолютно всё, даже прошлогодняя пыль.

– Этого раза пока нет, и неизвестно, будет ли, – произнёс Вербин.

Соболев сразу понял, почему Феликс ответил так, но не смог удержаться от очередной подначки:

– Ты теперь сам выбираешь себе дела?

– Надо пользоваться положением, пока оно есть.

– Автограф дашь?

– Это платная услуга.

Мужчины рассмеялись, после чего эксперт уточнил:

– У тебя доследственная?

– Ага.

– Что за дело?

– Виктория Рыкова из Кожухова, ты туда выезжал четырнадцатого.

– Девочка с куклами?

– Да.

– Грустное зрелище.

Работа в криминалистике заставила Соболева разработать два определения для всех возможных вызовов: «грустное зрелище» и «гнусное зрелище», вызывающие, соответственно, сострадание или отвращение. Володя ещё не стал прожжённым циником, но в то же время давно уже не был тем пацаном, который в первое же дежурство оказался на убийстве.

– Там, вроде, суицид? – припомнил Соболев.

– Уверен?

– Теперь нет, – пошутил в ответ эксперт. – А до твоего звонка был уверен.

Такой ответ Вербина не обрадовал, поскольку в профессионализме Володи Феликс не сомневался и слово эксперта весило для него значительно больше, чем показания психолога и уж тем более – экстрасенса.

– Никаких зацепок?

– Дай подумать. – Соболев помолчал. – Входная дверь надёжная и была закрыта, предварительный осмотр замка следов вскрытия не выявил, на нормальную экспертизу его не забирали. В квартире полно отпечатков её парня, но их наличие, как я понимаю, не вызывает подозрений. А на шприце есть только отпечатки Рыковой.

– Отпечатки на шприце расположены правильно?

– Да, – сразу ответил эксперт. – Я проверил.