– Дважды два – я тебя ненавижу, Стальной, потому что люблю и не могу выбросить из головы, –начинала отсчет Янка. – Дважды три – шесть машин стоят сейчас под моим окном. Дважды четыре – восемь. Ровно восемь раз было у нас тобой в прошлый раз.

– Девять, врушка, – через силу улыбался он. – Вечно ты преуменьшаешь мои заслуги.

–В последний раз мы заснули посередине, так что не считается, Стальной, – возражала она. –Дважды пять –десять. Вот это был рекорд, когда ты любил меня в первый раз, и до сих пор ты ни разу его не побил. Потому что ты –старый и немощный.

– Ну, подожди, Янка. Мы сочтёмся. Дай только добраться до тебя! За все оскорбления ответишь! –угрожал он, смеясь, и боль отступала.

–Конечно, отвечу! –радостно подтверждала она. –Вот приедешь, буду тебя кашкой кормить, дедуля. Плед подтыкать, чтобы не замерз. В поликлинику водить. А ты будешь ревновать меня к молодым медбратьям. Потому что все будут любоваться моей красотой.

– А обещала хранить верность, –вздыхал Стальной.

–Так я и храню, до твоего приезда. А потом буду просить у тебя совета насчет мужиков. Потому что у тебя же опыт, а я его не пропьешь. Если изменить рядом с тобой, так это не считается. Я же с твоего согласия. Будешь лично одобрять всех любовников. А если тебе кто-то из них не понравится, то клянусь, даже близко к нему не подойду.

–И почему мне всегда нравятся стерляди? – вздыхал Стальной.

–Потому что ты сам старая стерлядь! – парировала Янка.

–Ну с этим не поспоришь, –соглашался Стальной. –А еще потому, что мой покойный папа всегда говорил: " Нужно жениться на стерляди, чтобы она, перебесившись, стала хорошей женой. А не на хорошей девушке, которая взбесится и потом станет стерлядью".

Стальной завел мотор. Машина ожила, включился музыкальный центр

Но если есть в кармане пачка сигарет

Значит не всё не так уж плохо на сегодняшний день

Стальной вспомнил, как Анка важно сказала, что знает Цоя, потому что слушала папины кассеты, и улыбнулся.

– Папа их с собой по горячим точкам возил, – грустно прошептала она.

Возил – в прошедшем времени. Значит, она тоскует по умершему отцу, а живет с отчимом, которого явно не любит. И Цоя слушает. Что она понимает в Цое? Эти мелкие –они не секут фишку 90-х. Хотя ей и не нужно, Стальной. Эти кассеты всё, что от отца осталось. Как она сегодня смешно ела у него в кухне! И есть ей явно не хотелось, и отказаться боялась. Через силу запихивала в себя завтрак и смотрела на него, как кролик на удава. И ведь было четко видно, что она его боится, но всё равно не сдавалась и спорила. Анка-пулеметчица! Стальной припарковался возле любимого ресторана. С тоской посмотрел на вывеску. Вышел из машины, взялся за ручку двери и остановился. Тьфу ты, чёрт! Она ж дура нецелованная! А по ней танком проедут. Разве можно танками по детям? Только не говори, Стальной, что тебе однописуально. Ни черта подобного! Он сел в машину и снова завел мотор. Где там она живет? Он напряг память, вспоминая адрес элитного поселка. Скрепы, говоришь? Ну посмотрим, мелкая чебурашка, что там у тебя за семейные скрепы.

5. 5 глава. Разорванный панцирь Стального

Аня

Семейные воскресные обеды всегда были для меня пыткой. Единственный, кто меня понимал – это бабушка. Мы с ней жили отдельно, в ее крошечной квартирке на Арбате, которую когда-то дали ее мужу, моему покойному деду. Отчима бабушка ненавидела всем сердцем. Считала солдафоном, грубияном и дураком.

 –Понимаешь, каким нужно быть идиотом, – говорила бабушка моей маме, медленно и аккуратно моя посуду, – чтобы каждое воскресенье собирать своих этих ужасных сослуживцев. Выслушивать в сотый раз их дурацкие плоские анекдоты, терпеть мои шпильки, портить выходной, только чтобы показать всем, что у него якобы образцовая семья! И совершенно неважно, что это благополучие фальшивое и намалевано яркими красками на картоне. В точности, как нарисованный огонь в очаге в каморке Папы Карло!