– Обедом-то угостишь, хозяйка? – ухмыляется Илья, усаживаясь за стол.

Киваю. Наливаю тарелку борща. Ставлю второе на разогрев. Чувствую взгляд его опять. Давит и нервирует до невозможного.

Пока ест, разглядываю исподтишка. Знакомые черты лица, но уже не мальчика, а почти мужчины. Чётко очерченный подбородок, дважды сломанный нос с небольшой горбинкой, едва заметный шрам на скуле и цепкий, недобрый прищур. В целом, для бандита Илья слишком хорош.

Покончив с обедом, откидывается на спинку стула.

– Чё там в Москве, Алён? Обижает кто? – интересуется сурово.

– Нет, – отвечаю тут же.

– Ну врёшь ведь, – смотрит сверху вниз. – Убью за тебя, поняла?

– Илья, – хочу убрать пустые тарелки, но он вдруг резко ловит и сжимает моё запястье.

Поднимаю на него глаза. Чуть ослабевает хватку.

– Алёна, я не буду вокруг да около ходить. Переберусь в столицу и заберу тебя от этой...

– Что ты такое говоришь? – выдёргиваю руку и чувствую, как вспыхивают щёки.

– Не сахарно там тебе, думаешь не знаю, не вижу? – наклоняется вперёд. – Со мной жить будешь.

– Нет Илья, не буду, – качаю головой.

– Чё это нет? – раздражается, злится. Встаёт, напирает на меня. — Ты мне нравишься. Очень. Сама знаешь.

– Прекрати, – делаю шаг назад, упираясь спиной в старый, монотонно жужжащий холодильник.

– Бабка не вечная, матери ты не нужна. Со мной будешь, поняла? – повторяет на полном серьёзе. И мне страшно становится. Столько в его голосе стали и непоколебимой уверенности.

– Илья...

– Деньги найду. Ляль, хорошо жить будешь, ни в чём себе не отказывая.

– Не нужны мне твои деньги! – отхожу в сторону и хватаю полотенце, просто первое что попалось под руку. – Знаю я откуда они у тебя! Грязные, кровавые! Зачем ты туда полез? Зачем?

В несколько шагов добирается до меня.

– Не знаешь ничего, не трепи языком, – выдирает из рук вафельное полотенце.

– В тюрьму попадёшь, Илья! И отец тебя твой не спасёт.

Низко и хрипло смеётся.

– Бабка настращала?

– Нет. Я просто слышала про магазин и другое. Это же всё вы, верно? Черепанов твой, Кабан, Кощей, – смело задираю подбородок.

– А если и да, то что? – хватает за руку. – Кто как может, тот так и крутится, Ляль. Думаешь, деньги твоих одноклассников-мажоров честным трудом заработаны? Кто-то ворует, кто-то грабит. Ты вроде не среди розовых единорогов живёшь, должна понимать.

Качаю головой.

– Ты после армии совсем другой вернулся, – признаюсь честно. – Говоришь страшные вещи. Послушай себя! Ты преступником готов стать, а может он и есть уже... Отпусти мою руку, пожалуйста.

Медлит, но потом всё же размыкает пальцы.

– Алёна...

– Паровозов, пожалуйста, оставь меня в покое, я не хочу во всё это...

– А че хочешь? Думаешь, лучше кого-то найдёшь? Может, уже нашла? – сверлит меня взглядом, от которого кровь стынет в жилах. – Ну?

– Нет, мне не до этого, знаешь ли... Я просто хочу ради Ульяны вырваться из болота, а ты, Паровозов, хочешь утащить меня в него лишь глубже! – произношу на одном дыхании.

– Ляль, там такие котята у Петровны! – слышим мы голос бабушки Маши, доносящийся из прихожей. Продолжаем смотреть друг на друга.

– Я тебе всё сказал и надеюсь, что ты услышала, – склоняясь к уху, сквозь зубы заявляет он.

Его губы касаются щеки, как раз в ту секунду, когда бабушка появляется на кухне.

– А ну-ка пшёл прочь от неё, бандюган треклятый! – резко меняется интонация голоса бабы Маши.

– И тебе, Семёновна, добрый день, – отвечает он мрачно и, накинув куртку на плечо, уходит...

9. Глава 8

АЛЁНА

В Москву на электричке мы вернулись к семи вечера. К счастью, Паровозов в тот день больше не появился. Однако даже несмотря на это, его слова всё ещё висели надо мной будто дамоклов меч.