Денис выдернул рубашку из моих джинсов и запустил свою горячую ладонь под нее. Положил на мой живот, заставляя вздрогнуть от прикосновения. Лаская, добрался до бюстгальтера.

О-о-о…

Пальцы сжали сосок сквозь лифчик, и нестерпимая боль желания прострелила до самой макушки. Это было ужасно пошло! По телу разлилось тепло, а в голове засигналило предупреждение об опасности. 

Я же еще никогда…

И никто…

Только он. Только Громов. 

– Стой… – сорвался хриплый стон. – Это не…

Что не? Неправильно? Ненормально? Совершенно аморально! У меня за дверью родители, а Громов – мой преподаватель, но я не могу. Не могу бороться. Я хочу…

– Тише… Яна моя… дурочка моя… – нежный шепот, перемежающийся с поцелуями. Каждый как нападение. Как уничтожение моей воли. 

Как же я хочу…

И боюсь…

И...

Громов спустился губами по скуле на мою шею. Покусывая, посасывая и зализывая рану языком, целуя ниже, прокладывая дорожку из поцелуев, подбираясь к ключице… 

Прошептал:

– Какая же ты еще мелкая, Янка…

Я замерла, балансируя на чертовой грани, зажмурилась, чувствуя, как по позвоночнику прошиб разряд тока и между ног заныло. Адски. Но это “мелкая” красным светом бьет по нервам, и я упираюсь Громову ладонями в грудь. 

– Ч-что? – голос, как у прокуренной девицы.

– Мелочь, говорю, импульсивная, – шепчет Громов, упираясь лбом в мой лоб. – Ты ведь сама не понимаешь, что творишь, девочка.

– А… а ты, надо полагать, понимаешь, да? 

Несмотря на пожарище возбуждения внутри, злость находит, откуда пробиться. Да такая, что я даже нахожу в себе силы сдвинуть скалу мужчину. Оттолкнуть от себя. Дерганно, дрожащими руками поправляю задранную рубашку и бросаю взгляд в зеркало. Мамочки… 

Как я вообще в таком виде из туалета выйду? Глаза безумные, щеки красные, волосы во все стороны торчат, а губы… про них лучше вообще молчать! 

–  Кто тебе этот пацан, Яна?

Звучит требовательно. Перевожу взгляд снизу вверх на Дениса. У него видок не лучше моего, еще и рубашка расстегнута, а к ней вдобавок и ремень на брюках в петлях болтается. Это-то мы когда сделать успели?!

– Я тебе уже сказала, “кто”, – сердце трепыхается в груди, ноги как ватные. 

– Не верю. 

– Ваше право, Денис Игоревич. 

– Денис Игоревич, значит? – зазвенела в голосе сталь.

Денис

Вытащить из петель ремень, что ли, и хорошенько ее выпороть? Тем более, он все равно уже расстегнут ловкими пальцами этой мелочи. А искушение перевоспитать свою знойную зазнобу просто невыносимое!

Мозг уже с энтузиазмом рисует картинки, как я исполосую ее попку вертлявую.

Шлепок за шлепком...

А потом зацелую.

Сначала одну упругую половинку…

Потом вторую...

И… млять! Член колом. Зуба аж сводит, как давит. Янка, соответственно, все это видит, глаза ее округляются, устремляясь в район моей ширинки, и мне приходится поумерить пыл. Со всей дури врубить ледяную воду в кране и брызнуть на лицо. Недобро глянув в зеркало на притихшую у меня за спиной дочурку Ленки.  

Неправильно это все. П...ц как неправильно. 

Ох, чертова Яна! 

Устроила тут спектакль. Спровоцировала. Как вообще с ней можно с холодной головой оставаться? Никакого воспитания и чувства такта. Неужели ее грозный батя ей никогда не объяснял, что нельзя до ручки взрослых дяденек доводить? Они и ответить могут. А еще хуже – просто взять свое. Потому что не каждый обладает таким, с*ка, благородством, как я.

Сожрал бы ее всю. Коза! 

– Ты так на меня смотришь, что я уже с жизнью прощаться начинаю, – пискнула мелочь.

– Правильно, Елагина. Прощайся, – рыкнул я, стягивая грязную рубашку и отшвыривая ее на раковину. – Еще раз мне на глаза с этим своим Шершневым попадешься…