А как она ему улыбнулась сейчас? Сверкнула своими блестящими тридцати двумя, что аж я здесь ослепла.

И клянусь, она же уже прямо готова залезть к нему в штаны! Прямо здесь. Прямо в ресторане! 

Бесит!

Ар-р-р!

Папа с дядей Леней извиняются и выходят на улицу, видимо, “перекурить”, а я сжимаю вилку в руке. Грани больно впиваются в ладонь, и я уже буквально подпрыгиваю от недовольства, сидя на стуле. Закипаю, распаляя свой гнев все больше и больше, рассматривая и подмечая каждый кокетливый жест этой бабы.

Она ему глазки строит!

Кто она ему? Что он тут с ней забыл? Любовница? Подруга? Жена?!

Да нет, Уля, какая жена. У него же кольца нет. 

Но вообще-то, на минуточку, это не показатель в наше время. 

Да блин!

Отвернуться бы надо и забыть, забить, но не могу! Не могу оторвать от него взгляд. Прожигаю дыру в мощной спине прямо между лопаток. Выжигаю ненавистью бритый затылок и добиваюсь-таки своего.

Громов оглядывается. Замечает меня. Взглядом оценивает ситуацию, и его брови сходятся на переносице. Глаза недобрым огоньком полыхнули, когда Денис заметил сидящего рядом Вадика. 

А мне этого мало! И моя рука укладывается на плечо друга. Собственнически так. Загребуще! Вадик замирает и удивленно смотрит на меня, но молча “проглатывает” мой странный выпад.

Но и это не мой предел. Я укладываю голову ему на плечо, улыбаюсь, прорычав сквозь зубы:

– Подыграй!

А сама жду реакцию Громова. И она более чем говорящая. Наш новый “преподаватель” просто отворачивается. Нет, вы только посмотрите, он взял и отвернулся! Вот так, нагло и безразлично отвернул свою медвежью бородатую морду! 

Чувствую, сейчас взорвусь. Уже в груди жжет, и в горле пересыхает. Я залпом осушаю воду в стакане, мама удивленно таращится в мою сторону, но я пропускаю это мимо своего внимания. Зато вот когда рука женщины укладывается поверх руки Громова, лаская наманикюренными пальчиками его ловкие длинные пальцы (которые вообще-то меня ласкали две недели назад!), я перестаю себя контролировать окончательно.

Все, каюк! 

Оглядываюсь, прикидывая, как бы безболезненно прекратить это вопиющее безобразие, ибо преподователю не положенно миловаться с расфуфыренными бабами  у студентов на глазах! И вижу, как официант приближается к ним с бокалом вина на подносе.

Я делаю выпад. Ноги работают быстрее мозга, и я, сама того не ожидая, ставлю парнишке в фартуке подножку. Тот, пошатнувшись, как в замедленной съемке валится на пол, а бокал летит прямо на Дениса.

Бдум-с, звенит поднос по полу и бьется бокал, разлетаясь в пыль. 

Упс...

Громов вскакивает с места, а на его белой рубашке расползается бордовое пятно. Мама оглядывается, охает, теть Тома причитает, официант рассыпается в извинениях, а мымра Громова начинает плясать около него с салфетками. Ручищи свои к его груди тянет. Пооборвать бы ей их по самую жо…

Но мужчина отмахивается от неё и, бросив:

– Сейчас вернусь! – направляется в сторону туалетов.

Я бросаю быстрое:

– Сгоняю в уборную! 

И буквально подрываясь с места, чуть ли не лечу следом за Денисом.

Я не знаю, что скажу и что буду делать, но остановится выше моих сил. Чертовы ноги сами несут. Кеды заколдованы. Вот точно, да! Во всем виноваты кеды! 

Минуя хвостиком за Громовым зал ресторана и столики, вижу, как за Денисом закрывается дверь в мужской туалет. Тут же без раздумья влетаю следом. Подпрыгивая прямо в проходе на грозном:

– Ты! – смотрит на дверь, вернее, на меня, замершую у двери. – Это сделала ты, коза такая! – наступает на меня, а я вжимаюсь в стену.

Ну, вот и где моя решительность? Куда подевалась то, а? Ау! Родненькая, мне тебя очень не хватает!