И мы прямо там, посреди прудов Елагина острова, уплетали за обе щеки обалденные сэндвичи, ужасно вредную, но неописуемо вкусную картошку фри и сырные палочки, запивая все это дело холодным лимонадом.

- Пища богов, - умкала я.

- Согласен, - подмигнул мне Рома и довольно откинулся на спинку своего сидения.

И какое-то время после перекуса мы еще неспешно крутили свои педали, разговаривали об истории Питера, о его самых страшных временах и о том, какой город стал сейчас. Где-то между темами затихали и каждый думал о своем, совершенно не пытаясь заполнить эфир ненужной болтовней.

Это мне показалось особенно удивительным, потому что мне не просто нравилось с этим парнем говорить, но и молчать мне нравилось с ним тоже. Понимаете?

Будто бы я знаю его целую жизнь. Будто бы он – мой самый лучший друг. Будто бы мы одно целое и нам не знакомо слово «неловкость».

Страшное бинго! Ядерная смесь, которая вызывала у меня трепет и панику одновременно. Лучше бы он был только прекрасен внешне и тогда бы мне было легче поставить жирную точку между нами, спустя пару ничего не значащих встреч.

Но это...

- О чем задумалась? – вырвал меня из моих мыслей голос Ромы, но я лишь улыбнулась ему и покачала головой.

Не говорить же ему всю правду? Я и себе ее боялась озвучивать...

Но вот уже путешествие по каналам подошло к концу, и мы побрели по тенистым аллеям острова, держась за руки. Свернули чуть от основной дорожки туда, где не было ни единой живой души, прошли глубже к какому-то пруду, а потом встали на его берегу, глядя в зеркальную водную гладь.

- Соня, - шепотом потянул парень, и я вскинула на него глаза, а потом задохнулась и сделала шаг назад.

А затем еще и еще, пока не уперлась спиной в шершавый ствол дерева. И задохнулась!

Потому что Рома не смотрел на меня, а форменно жрал глазами. Жадно. А я только хлопала ресницами и не знала, что сделать или сказать ему, чтобы предотвратить неизбежное.

Колени подогнулись. И вот уже его руки уперлись по обе стороны от моего лица. Наши дыхания смешались. За ребрами ломанулось на волю сердце. Ему, глупому, стало тесно в своей клетке.

- Рома, - прошептала я.

- Так не пойдет, маленькая, - провел он носом по моей щеке, и я судорожно выдохнула, приподнимаясь на носочках и вытягиваясь в струнку.

- Что?

- Запоминай, - мазанул он губами по моим губам, - это наше первое свидание.

Всхлип. Стон. И я разбилась от его поцелуя.

Вдребезги!

Это было так по-настоящему! Совсем иначе, нежели это случилось в первый раз в клубе. Потому что тогда, то был не поцелуй, а сплошная бутафория. А сегодня я ждала его жадные и нахальные губы. Не отдавала себе отчета, но ждала.

И это случилось.

На меня обрушилось цунами из эмоций и чувств, а умопомрачительный мужской запах и терпкий вкус почти добил малейшие ростки моего сопротивления. Да уж какое там? Я ведь забыла даже, как дышать!

Задохнулась! И пошла на дно...

Пальцы потонули в его густых и шелковистых волосах на затылке. Язык приветствовал ритмичные толчки его языка. А тело Ромы почти копировало эти движения и каждый раз меня било током при нашем соприкосновении.

Его левая ладонь соскользнула со ствола дерева и прихватила меня за шею. Несильно, но ощутимо. А правая спустилась ниже, неожиданно огладила грудь и легконько сжала ее, выбивая из меня очередной стон.

Потому что это было и не прикосновение вовсе, а словно сигнал для моего тела - вспыхнуть еще сильнее и немедленно. Разгореться. Полыхнуть. И сгореть дотла...

Атака на губы ненадолго прекращается, но только для того, чтобы пройтись огненной дорожкой по чувствительной коже шеи, а потом спуститься еще ниже. Туда, где все приветственно налилось для него.