Зная Ричарда и его способы отдыхать в уединении, я не была удивлена, скорее всего он арендовал шале где-нибудь подальше от скопления народа. 

- Красивый город, - тихо проговорила я, повернув голову назад, - жаль только, отсюда не видно Маттерхорн.

- Вы бывали ранее в Санкт-Морице? - спросил водитель, и я посмотрела в зеркало заднего вида.

- Нет.

- Один из самых красивых городов Швейцарии, - с гордостью произнес он, вероятно, задетый небольшой ревностью к другим курортам, где Маттерхорн можно было увидеть во всем своем великолепии. - Наше солнце можно назвать легендарным - оно светит триста двадцать два дня в году - больше, чем где-либо в Швейцарии. Здесь найдутся маршруты для лыжника любого уровня, и почти каждый год проходят чемпионаты по бобслею и поло на снегу.

- Поло на снегу? - немного удивилась я.

- Да. Точнее, на нашем замерзшем озере. Лучшие команды борются за мировую корону. Оставайтесь у нас до середины января и посмотрите это грандиозное шоу. Народ съезжается со всего мира. В прошлом году установили рекорд в двадцать тысяч гостей.

- Благодарю, если получится, то с большим удовольствием, - улыбнулась я, а про себя подумала - Ричарду однозначно не нужен отдых среди такого столпотворения.

- И экскурсии здесь у нас есть. Вот, например, старая ратуша...

Он продолжал рассказывать о великолепии Санкт-Морица, а я слушала, кивала, задавала наводящие вопросы, но для себя уже давно решила, что самым замечательным отдыхом для меня будет провести время с Ричардом. 

Я оказалась права - мы проехали заснеженный город, некоторое время петляли по извилистой дороге, которую, судя по снежным сугробам на обочине, только что расчистили, и, наконец, в отдалении показался дом, возвышающийся на склоне в гордом одиночестве.

Двухуровневый коттедж из камня и дерева, выполненный в современном стиле, с просторной террасой и небольшим внешним бассейном, на зиму закрытым специальным покрытием, был полностью подготовлен к нашему приезду. И пока водитель ставил джип в гараж, а Дилан нес багаж в дом, на крыльцо вышли седовласый мужчина и молодая женщина - как оказалось, это были повар Ганс и горничная Петра. 

Они улыбались, великолепно говорили по-английски и наверняка безукоризненно выполняли свои обязанности. Я оказалась права. Дом был хорошо прогрет, в просторном зале и двух из шести спален полыхали камины, а из кухни доносился аромат чего-то мясного со специями.

Пока я, стаскивая с себя пуховик, рассматривала через панорамное окно потрясающий вид на заснеженные горы, в зал вошла горничная и, забрав мою верхнюю одежду,  извиняющимся голосом спросила:

- Мы не получили указаний по поводу рождественского убранства дома. Но декорации, игрушки и елка есть. Если вы дадите распоряжение, мы оформим дом к рождеству. 

Зная, с каким равнодушием Ричард относился к праздникам, и учитывая, что пентхаус он мне украшать запретил, я уверенно ответила: 

- Нет, не нужно, спасибо.

Петра приветливо улыбнулась и исчезла так же незаметно, как и появилась, а я прошла на кухню, где гремел посудой повар. Тут рождественский вопрос повторился.

- Обед через десять минут будет готов. Жаркое по-швейцарски, - отрапортовал Ганс и добавил: - Мне дали указание приготовить к вечеру стейк, а не рождественскую индейку. Но если вы дадите распоряжение, еще не поздно запечь птицу. Я успею.

- Нет, благодарю, все замечательно, - улыбнулась я, а Ганс с Петрой если что-то и подумали о нашем с Ричардом нежелании отмечать праздник, то виду не показали, демонстрируя свой профессионализм.