- Вылетишь двадцать третьего из Мюнхена в Энгадин, - постановил Ричард.

Сказать что я себя ругала за свою тягу к географии, значит ничего не сказать. Я понимала, что Ричард и этот день проведет на верфи, но все равно, если бы мне было известно, что меня оставят в Мюнхене с ночевкой, я бы туда не попросилась. Каждый час, проведенный с моим мужчиной, даже в дороге, был для меня на вес золота, но решения Барретта приравнивались к аксиоме, которую оспаривать себе дороже, поэтому я кивнула и спросила:

- Когда тебя ждать? 

- Прилечу вечером.

И эти два слова “прилечу вечером” стали слоганом моего тихого рождественского праздника.

Я вспоминала их, когда поднималась на борт самолета, затем повторяла их, когда наблюдала за заснеженной Баварией с высоты птичьего полета, и улыбалась им, когда мы подлетали к Швейцарии.

Еще на борту джета, пока мы проходили таможенные формальности, я обратила внимание, что все вокруг занесло снегом и вьюжит. Тогда же услужливая сотрудница аэропорта, бросив взгляд на поджидавшую машину, и проинформировала нас, что из-за внезапной снежной бури, которая набирала обороты, рекомендуется быть осторожными на дороге, или вовсе переночевать в отеле. 

Меня эта информация очень насторожила - нас несколько раз болтало в воздухе, и я сразу же подумала о Ричарде и его прилете. Ни о какой поездке до курорта речи не могло идти - пока я не встречу Барретта, я не сдвинусь и на дюйм из аэропорта. 

Сотрудница, вероятно увидев мое беспокойство, которое я не скрывала, добавила с улыбкой на лице:

- Как VIP-клиентам, мы готовы предоставить вам номер люкс в отеле. 

“О каком отеле идет речь, да я заночую на этой чертовой взлетно-посадочной полосе!” - пронеслась мысль, но я взяла себя в руки и аккуратно спросила:

- А аэропорт по прежнему принимает самолеты?

- Пока принимаем. Но уже не все. Если в течение часа-двух ветер усилится, как и говорит прогноз, мы будем вынуждены закрыть доступ. 

- Я остаюсь в аэропорту, - уверенно произнесла я, когда в моей руке завибрировал смарт.

Это был Ричард, и я, стараясь, чтобы мой голос звучал спокойно, ответила на звонок:

- Ричард, я прилетела, - начала я, но не успела рассказать о буре, когда услышала его спокойное:

- Знаю. Оставайся на месте, - отдал он распоряжение. Именно поэтому он и позвонил.

- А ты как? - спросила я, в надежде, что он еще не сел в самолет и может переждать бурю в Киле.

- Уже вылетел. 

- Пусть все будет хорошо, - тихо прошептала я про себя, все так же стараясь унять тревогу.

Однако через час все та же услужливая сотрудница проинформировала меня, что они готовы предоставить мне номера в отеле, так как  ветер усилился, самолет Ричарда пока не принимают; может быть, условия в Цюрихе, Мюнхене или Австрии будут получше.

Однако в Цюрихе тоже было штормовое предупреждение, Мюнхен, а также небольшие аэропорты близ Австрии и Лихтенштейна замело снегом, и от этой информации мне совсем не стало легче. 

И дело было вовсе не в том, что Рождество я могла провести одна. Мне страшно было за Ричарда, который в таких сложных метеоусловиях завис где-то в воздухе.

Я не стала звонить Ричарду, опасаясь, что мобильная связь может что-то там нарушить, но он позвонил мне сам.

- Ты где? - выпалила я, уже не заботясь о спокойствии своего голоса.

- Не дергайся. Я еще в воздухе, над Цюрихом. Через полчаса нас примут. Отправляйся в отель, ужинай и ложись спать. 

- Я останусь в аэропорту, в лаундж-зоне. Подожду тебя, - уверенно проговорила я.

- Отправляйся в отель, - железным голосом произнес он, так что у меня на затылке поднялись волосы.