– Ладно, забирайся.

Лишь усаживаясь в машину, вдруг осознаю, что я без денег, да и в принципе без вещей.

– Мне платить нечем, – всхлипывая, таращусь на бородатого мужчину лет пятидесяти.

– Адрес называй, так довезу, а то, глядишь, еще кому под колеса кинешься, – бурчит водитель.

Решаю не спорить и делаю, как велит. Не успеваем проехать и перекрестка, как оживает мой телефон. Номер неизвестный.

– Иля, мать твою! – не рычит – орет трубка. – Где ты, блядь?! Выдеру, нахрен! Наручниками к себе прикую! Что, блядь, за детский сад?

– Рик, там тетя Лера, ей совсем плохо. Я поехала.

– Я спросил где ты?! – чуть тише, но все также грозно раздается возглас.

Если бы по телефону можно было убивать, меня бы уже линчевали. Не в силах спорить и ругаться, скидываю вызов и ставлю беззвук. Доеду – брошу сообщение с адресом. Еще не хватало, чтобы Ворон обидел моего спасителя. А он может, я почти уверена.

Очевидно, уловив мой настрой, водитель утапливает педаль газа в пол, и до центра, где располагается квартира Черкашиных, мы долетаем минут за семь, от силы.

– Спасибо вам большое, – благодарю, спешно отстегиваясь. – Надеюсь, у вас не будет проблем со штрафами.

– Об этом и не думай. Удачи, дочка, – отмахивается от меня мужчина, и стоит закрыть дверь, как машина резко срывается с места.

Я тоже не стою на месте, а бегу к парадной. Старый дом, хорошая постройка. Правда, район без охраны, дом без консьержа. Я несколько раз была здесь. Квартира матери дяди Олега, которую тетя Лера так любит и не хочет продавать.

Спешно прыгаю по ступенькам, поднимаясь на третий этаж. В подъезде стоит странный запах гари. Но я не успеваю подумать об этом, потому что вижу приоткрытую дверь нужной мне квартиры. Странно.

Инстинкты буквально кричат, что мне не следует заходить внутрь, однако здравый смысл напоминает о том, что меня здесь ждут. Может в окно увидели, дверь открыли?

На задворках сознания вспоминаю, что забыла отправить Рику сообщение, но, решительно сделав шаг внутрь, забываю обо всем. Напрочь. Меня выворачивает наизнанку, желудок спешно избавляется от недавно полученной пищи. К счастью или к сожалению, но в скрученном состоянии я провожу не больше минуты.

Приходится вернуть взгляд к обстановке. Ну или тому, что от нее осталось. Полуобгорелый интерьер украшен кровавыми пятнами, стекающими по стенам, а на полу разбросаны ошметки чьих-то останков. Ощущение, словно я оказалась в фильме ужасов, только вот поставить на паузу или перемотать никак не получается. Когда-то давно я думала о том, чтобы пойти учиться на врача, однако хорошо, что не пошла, потому что в одиннадцатом классе нас водили в музей медунивера, где я потеряла сознание и поняла, что это не моё.

Бабушка говорила, что бояться следует не мертвых, а живых, но вот мозг никак не хотел воспринимать информацию. Осознание, что чьи-то кишки или печень некогда функционировали и находились в живом организме, а не являлись макетом для изучения, вселяли ужас.

Вот и сейчас, желудок снова скручивает, но он уже и так опустошен, поэтому я позволяю себе смотреть дальше. Это до жути отвратительное, но захватывающее дух зрелище.Ровно до того момента, пока взгляд не натыкается на оторванную почти до локтя человеческую руку с часами, которые мы с Лексом так долго выбирали в подарок дяде Олегу.

– О боже! – не сдержавшись, вскрикиваю, зажимая рот ладонями. – Боже!

В нахлынувшем порыве паники отшатываюсь и спиной натыкаюсь на стену. С ужасом осознаю, что секунду назад впечаталась в чужую кровь – останки близкого человека и делаю шаг вперед. Мне бы сейчас развернуться и бежать, но я боюсь поворачиваться спиной, словно бы кто-то здесь может напасть.