– Все прекрасно. Мне нравится.

Поднес наши переплетенные руки к губам. Поцеловал. Есения зарделась и опустила взгляд в тарелку.

– Погода отвратительная, – попыталась сменить тему.

– Мне все равно. У меня внутри солнце светит.

Она притихла. Пригладила белые как лен волосы. Я мечтал, как когда-нибудь вытащу из ее строгого пучка все до одной шпильки и, распустив по хрупкой спине, плечам, аккуратной груди, зароюсь пальцами. И так, запутавшись в этом шелке, толкну Есению вниз. На колени.

– Доволен собой?

Ни хрена. Я же поставил точку… Но стоило ей поманить меня пальцем, и вот я, у ее ног. Так что правдивее было бы сказать, что у меня к себе много вопросов. Правда, сейчас, когда она находилась рядом, мне совершенно не хотелось посыпать голову пеплом. С собой я разберусь потом. Как-нибудь. С собой и с Катей, закрывая для себя эту историю.

– Давай лучше поговорим о тебе. Как ты вообще?

– Нормально, учитывая обстоятельства.

– А этот твой партнер?

– А что с ним? – Есения вскинула брови. Те у нее были на несколько тонов темнее, чем волосы, но светлее глаз цвета горького шоколада. Очень необычное, экзотическое сочетание – взгляда не отвести.

– Ну… Как он тебе? Нормальный? Или, может…

– Нет! Не вмешивайся в это, – испугалась Есения. – Вообще в мою карьеру не лезь. Я предпочитаю всего в этой жизни добиваться сама, мне не нужны никакие… помощники.

Я знал это. В свое время я ж не зря за ней приглядывал. Пусть своим умом я бы и не дошел до того, как и что в этих проклятых театрах заведено, но добрые люди просветили. Так что я напрягся одно время, да, было дело… Думал, и ее, глупую, втянут в эту грязь – и не находил себе места. Потом только понял, что вообще зря переживал. Эта девочка не искала легких путей. Правда, с тех пор все могло измениться. Травма эта… Ее отчаяние. Вряд ли я бы смог упрекнуть Есению за то, что она сломалась. Особенно учитывая, что меня рядом не было. Зато сколько желающих ее заполучить! Как угодно, да… Все равно, на каких условиях. Я даже в какой-то мере понимал этих мудаков – до того сам на ней свихнулся. Но я бы соврал, если бы сказал, что для меня оказалось неважным то, что Есения все же осталась верна своим принципам.

– Тщ-щ-щ. Не буду. Только если ты сама попросишь, – поцеловал нежное запястье. – Кстати, ты так и не ответила на мой вопрос про партнера.

Партнеры… Это был отдельный повод для моих тревог. И моей ревности. Благо до этого везло. Ей то геи попадались, то женатики. А тут… Я ведь правда поставил для себя точку, отозвал ребят и потому не знал, что это за хрен такой рядом с ней терся. Сегодня только невольно обратил внимание. Что смазливый он больно. Мощный. Молодой. Для нежной девочки Руслан этот, наверное, мог показаться очень привлекательным. Тем более что девочка эта находилась в стрессе, а он, будучи и сам из балетного мира, мог как никто ее понять и успокоить, подобрав те самые правильные слова.

Зря я снял с нее наблюдение. Сейчас бы уже знал все про этого… балеруна. А так мучайся. Вспоминай его лапы на ее тоненьком теле. Как широко она ему улыбалась. Как они потом, склонив друг к другу головы, хихикали, стоя в углу сцены, что-то оживленно обсуждая.

– Руслан отличный парень. Он мне очень помог.

Та-а-ак. Значит, надо будет поблагодарить отличного парня Руслана за помощь моей женщине и на будущее обозначить границы. Ну и, может, предупредить еще, чтобы держал ее крепче. А то у меня каждый раз сердце останавливалось, когда она взмывала под потолок. Думаю, страх остаться без рук – хорошая мотивация. У меня вообще есть подозрение, что моя сумасшедшая тяга к этой девочке дана мне не просто так, а чтобы научить смирению. Я ведь как привык? Добиваться всего, разруливать, рвать. Для этого мне ничего особенно было не нужно, дайте только возможность действовать. Тут же – бессилие полное. Мол, сиди и смотри на сцену. Где она каждый раз сама за себя сражается. И, сцепив зубы, терпи. Отдавай на откуп другим мужикам благополучие своей, мать его, женщины. Я так это чувствовал даже тогда, когда она и моей-то не была.