Моя жизнь катилась в пропасть такого же цвета, как его глаза.

– Жасмин, – глухой звук вырвался из его рта, – глубже… соси глубже.

Я старалась.

До слез в глазах старалась – отчаянно, жадно вылизывая каждый сантиметр, но ему все было мало.

Давид опустил тяжелую ладонь на мою голову и подтолкнул… Я задыхалась, но делала ему приятно… Я гладила его крепкие бедра и рельефный живот, а он хрипло стонал и закатывал глаза.

Я все делала правильно.

Давиду понравилось.

– Иди ко мне… Иди, моя девочка.

Давид говорил урывками, тяжело дыша. Его глаза наполнились дымкой – он хотел взять меня, грубо и ненасытно.

Его пресс стал почти каменным, когда Давид намотал мои волосы на кулак и мягко заставил подняться.

Я вытерла губы и поднялась с колен.

– Сегодня было хорошо, – жадно пробормотал Давид.

Я прильнула к напряженной груди, а Давид перехватил меня за подбородок и впился зубами в мою шею. Не нежно. Не щадя.

Я тихо вскрикнула, откидывая голову назад.

А он зализал место укуса, втягивая ноздрями запах моей кожи.

Точно зверь.

– Тебя уже можно трахать?

Давид спрашивал, закончились ли месячные.

В глазах Давида – жуткий голод, лучше бы я не смотрела в них…

– Можно.

Я не успела пикнуть: Давид перехватил меня за талию, приподнял над полом и унес из комнаты.

В свою обитель.

Я закрыла глаза, не решаясь смотреть на постель или этот пол, где еще недавно он истекал кровью… а Давиду было все равно, о чем я думала.

Он крутил мною в разные стороны и все никак не мог налюбоваться. Ласкал поясницу, трогал шею, сминал грудь и всюду оставлял свои следы.

Давид будто в отместку за мое проклятое сердце показывал, что мое тело принадлежит ему. Пусть не сердце… зато тело.

– Повернись.

Я послушно легла на живот, дрожа от неизвестности. Я боялась его звериной сущности – Давид лепил из моего тела фигуру, как из пластилина… Это было ненормально.

Его ладони опустились на поясницу и придавили – Давид распластал меня на кровати.

– Прогнись. Вот так… – затылок опалило жаром.

Сегодня он хотел глубже, ярче, острее.

Давид задрал мою голову, а когда его пальцы накрыли мои полуоткрытые губы – я случайно облизала их.

Распаляя зверя.

Накаляя обстановку.

– Жасми-ин… – протягивает свирепо.

Давид дышит открытым ртом.

Ладонью сжимает талию, безжалостно оставляя следы. По коже бегали мурашки – он может делать со мной все, что угодно.

Знакомая луна освещала эту спальню, когда Давид вошел в меня.

Я глухо вскрикнула и отчаянно прикусила его пальцы. Он водил ими по моим губам, а я посасывала их в надежде, что Давид немного успокоится и возьмет меня нежнее.

– Давид, – я тихо простонала.

– Прости, моя кайфовая.

Давид замедлил темп, давая привыкнуть к себе.

Я тихо задрожала, чувствуя во рту солоноватый привкус – это была кровь его пальцев.

Это было началом безумной ночи, кончившейся лишь к утру…

Луна сменилась неярким рассветом.

Давид лежал на спине, по его лбу и вискам катились капельки пота. Я робко свернулась калачиком рядом и даже гладила его грудь в надежде, что он уснет и больше не захочет меня.

Давид испробовал меня в десятках разных поз и будто почти не выдохнулся. Я устало вытерла лоб и щеки – на них налипли влажные волосы, и привстала на постели.

– Куда? – Давид дернулся следом.

– Я хочу в туалет.

– Иди.

Давид отпустил меня в ванную. Я закрылась на щеколду, опустилась на кафель и тихонько заплакала.

Вот, сколько стоит моя свобода от заточения в железной комнате. Я надеялась туда не вернуться – мне кажется, я заслужила это после сегодняшней ночи.

Когда я умылась, Давид постучал в дверь.

– Я выхожу…

Давид взял меня у двери.