Резко распахиваю окно до того, как он успевает в него постучать. Потому что, если он это сделает, мама реально запрёт меня в этой комнате навеки.

Я хватаюсь за подоконник, таращусь на Рамиля. Ну всё. Ну допрыгался.

— Ты вообще нормальный?! — шикаю вполголоса, оглядываясь на дверь. Сердце грохочет, ладони потеют, а этот придурок стоит на узком выступе, будто так и надо.

— Абсолютно, милаха, — протягивает лениво, его губы трогаются в ухмылке. — Я вообще самый нормальный в этом доме.

Я злюсь, панически оглядываюсь, а после снова резко смотрю на него. Он, что, издевается?

— Рамиль, говори тише! — снова шиплю, потому что, если мама услышит хоть что-то подозрительное, мне конец.

— Я и молча могу, — Рамиль снова ухмыляется, но в глазах читается что-то другое. Я не сразу врубаюсь.

— В смысле? — брови хмурю, но не успеваю ничего понять, как он резко перехватывает подоконник обеими руками и, напрягая мышцы, легко подтягивается. В следующий миг Рамиль уже рядом, приземляется в комнату бесшумно как хищник.

Секунда. Мир кружиться начинает. Я резко теряю равновесие, судорожно цепляюсь за его куртку. Губы открываются, но не успеваю даже ахнуть, как он тянет меня к себе. Его пальцы цепляют мой затылок, сильные, уверенные, а дыхание горячим вихрем касается кожи. Затем его губы резко накрывают мои. Жёстко. Требовательно. Совсем не нежно. Он целует так... Божечки.

Мне сначала хочется его оттолкнуть, но пальцы Рамиля скользят под мою пижамную футболку, и я внезапно перестаю дышать. Жар накрывает, накатывает по спине мурашками. Он ловит мой затухающий протест, углубляет поцелуй, дразняще скользит языком по моим губам.

— Ты точно бешеный, — выдыхаю ему в губы.

Рамиль скалится, уголки его губ приподнимаются в самодовольной ухмылке.

— Тише, милаха. Тебя ж спалят. - Его голос звучит низко, приглушённо. В этот момент я понимаю, что если сейчас не отстранюсь, то быть беде.

Я судорожно хватаюсь за его куртку, чтобы оттолкнуть, но пальцы наталкиваются на что-то мокрое. Тёплое, липкое. Ощущение странное. Я замираю. Опускаю взгляд. На пальцы. На красные пальцы. Кровь. Она на моей руке. На его куртке. Весь жар моментально сменяется ледяным страхом. Секунда и я поднимаю взгляд на Рамиля.

— Рамиль… — голос срывается на шёпот. — Ты что, ранен?!

Он не сразу отвечает. Просто смотрит на меня. Его глаза темнеют, но лицо остаётся почти расслабленным. Я чувствую, что внутри у меня паника накатывает с новой силой. Но он по-прежнему молчит, только чуть сильнее сжимает мои пальцы в своих.

У меня внутри замирает всё. А после сердце делает сальто назад, колотится как ненормальное. Я не понимаю, почему он улыбается. Не понимаю, как он вообще с раной мог сюда залезть. Совсем больной! На всю голову!

— Рамиль, тебе нужно в больницу! — хриплю перепуганным голосом.

Бешеный тянет меня ближе, прижимает к себе, носом скользит по моей шее. А я… я в шоке!

— Я тебе говорил, что ты до жути милая, когда за меня волнуешься? — его голос ленивый, но меня это не успокаивает. Наоборот, пугает ещё сильнее.

— Суворов! Ты в своём уме?!

— А когда мою фамилию так рычишь, то стояк как по команде ширинку таранить начинает.

Кошмар! Я краснею до кончиков ушей. Как он вообще такое говорить может? Когда моя мама практически за стенкой. Да что там мама. Он ранен!

— Извращенец! — дышу резко, пытаясь его оттолкнуть, но Бешеный только сильнее прижимает меня к себе.

— Ещё какой, милаха. Какую неделю меня на сухом пайке держишь. Так что пожинай плоды.

Боже. У него там тормоза сорвало что ли?

— Ты ненормальный, да?! У тебя кровь!