Бешеный смотрит на меня так, будто и правда бешеный. Кто ему кличку эту дал? Или он сам выбрал?

У него лицо расслабленное, но глаза… Боже, эти глаза. Они не отпускают. Словно приковывают меня к месту. Насквозь ими прожигает. В пепел превращает.

— А я проверю, — произносит низко. Его голос становится обманчиво мягким, но от этого ещё страшнее. — Правду ты говоришь, что целка, или нет. Хорошо?

— Нет! — взвизгиваю, голос срывается на высокой ноте. — Нехорошо! Ты… Как так можно! Где моя подруга?! Ты вообще...

— Ты за себя трясись, милаха, — перебивает, — за свою жопу переживай. А она за свою как-то разберётся.

Я открываю рот, чтобы что-то сказать, но он поднимает руку, указывая мне замолчать.

— Сейчас мы к тебе поедем. Нож мне вернёшь. Сама вынесешь. А если наебать решишь… — он наклоняется, его лицо оказывается слишком близко к моему. — Тогда будем проверять. Поняла? И я не пожалею, милаха.

— Поняла, — шепчу, чувствуя, как ноги начинают подкашиваться. Ещё и головой киваю как китайский болванчик. На всякий случай. Чтобы точно понял. А то Карина говорила у него боёв много было. Может, по голове зарядили, и он не всё понимает? Для верности я все методы использую.

— Умничка.

Вроде как похвала, а мне ему за это слово хочется по лицу зарядить. Но я сдерживаюсь. Страшненько немного.

Я шаг назад делаю, потому что он больше талию мою не сжимает. Только выдохнуть немного хочу, как... Бешеный резко хватает меня за запястье. Сжимает и к себе притягивает. Столкновение резкое, моё лицо оказывается у его груди. А его вторая рука уже скользит к моей ягодице. Прижимая меня так, что я едва могу дышать.

— Ты знаешь, милаха, — его голос звучит глухо, прямо у моего уха. — Лгать мне очень и очень херовая идея...

— Я... я не вру. Нож дома! Правда!

Его пальцы с запястья на моё лицо переходят. Скулы сжимает. Вынуждает голову так запрокинуть, чтобы в глаза его смотрела. Он меня как будто гипнотизирует. Я пытаюсь отстраниться, но его пальцы крепче скулы сжимают, не дают ни малейшей возможности вырваться. В его глазах плещется что-то такое, от чего по позвоночнику проходит холодок.

— Пусти, — шиплю.

— Не дёргайся, милаха, — хрипло бросает в ответ. — Ты же знаешь, что бесполезно. Компенсация за проеб.

— Ты… ты не имеешь права! — выкрикиваю, но мой голос дрожит.

Его ответ — низкий, короткий смех.

Он наклоняется. Горячее дыхание губы обжигает. А после... его губы в мои впиваются. Они у него горячие, жёсткие, почти грубые. Я теряю равновесие, ноги словно ватные. Но он меня удерживает. Не разрешает упасть.

Я сжимаю губы. Пытаясь игнорировать жар, охвативший всё моё тело. Но Рамиль настойчивый. Его зубы чуть касаются моей нижней губы. Он напирает. И у меня просто не остаётся вариантов, кроме как... Распахнуть губы. Его язык проскальзывает. Доминирует. Касается неба. Отчего по телу тут же мурашки бежать начинают. Искорки из глаз. Но это от шока! Точно от шока! Потому что мне не может всё это нравиться!

Поцелуй затягивает, пугает. Будто он пытается не просто взять своё, а оставить на мне метку.

Когда Бешеный отстраняется, я задыхаюсь, щёки горят, губы пульсируют.

— Ну что, милаха, поехали?

Я не успеваю ответить, потому что он снова дёргает меня за руку, выводя из комнаты.

Моё сердце стучит так громко, что, кажется, его слышит даже тот лесник в кабинете.

Мы выходим на улицу. Рамиль ведёт меня к машине, открывает передо мной дверцу. Взглядом сверлит. Будто говоря:

"Дай мне только повод. Одно маленькое неповиновение и я сделаю с тобой всё, что захочу"

Я тут же в машину заскакиваю. Нет. Хватит. Он и так поцеловал меня против воли. И мне совсем не понравилось! Понятно?