— Жив. В остальном сложно сказать. Наверное, бывало и получше. Но в любом случае я дышу и сердце мое бьется, а это уже немало. Уверен, это целиком и полностью твоя заслуга. — А потом, немного помолчав и испытывающе заглядывая мне в лицо, осторожно спросил: — Трудно пришлось? Что это вообще было?

Шрам смотрел спокойно и уверенно. Словно был хозяином положения. Словно это не он совсем недавно был одной ногой за гранью. И я невольно вздохнула. Скользнула взглядом по потемневшему, какому-то словно обгоревшему лицу и словно вылинявшим сиреневым глазам без малейшего следа болезненной мутности. Последнее порадовало. Значит, я все же все сделала правильно.

— Оля?.. — Мое имя пират выговорил так, что мне невольно захотелось передернуть плечами. Было и невероятно приятно, и как-то неуютно. — Что не так?

— Все хорошо, — отозвалась на выдохе. И сразу же исправилась: — Теперь все хорошо. Судя по тому, что я вижу, ты уже пошел на поправку…

— А что это было? — перебил меня буканьер, пристально вглядываясь в мое лицо.

Я заколебалась. А потом тихо спросила:

— Ты ведь понимаешь, что я ни разу не медик? — Шрам как-то дергано кивнул в ответ. А я опять вздохнула и призналась: — Я не сумела поставить диагноз. Слишком мало у меня знаний и не было времени копаться в галанете. Так что я не знаю, что это было…

— А как же ты тогда лечила меня? — удивленно перебил меня Шрам.

На этот раз я молчала дольше перед тем, как признаться:

— Сделала из антител собственной крови сыворотку и ввела ее тебе.

Если бы я из положения лежа ударила пирата кулаком в глаз, наверное, он бы и то удивился меньше.

Не дожидаясь, пока Шрам переварит услышанное, я соскользнула с кровати. Усталое тело мгновенно протестующе отозвалось ломящей болью, требуя, чтобы я вернула его назад, в постель. Но я только со свистом втянула воздух сквозь зубы, пережидая неприятные ощущения. А потом, когда боль слегка утихла, направилась в санблок. Объяснять Шраму, что сыворотки и вытяжки любых направлений — это почти единственное, что я знаю и умею по медицинской части, не хотелось.

— Что не так? — ударилось в спину хриплое и встревоженное от Шрама. — Чего ты так боишься, что удираешь от меня с желанием спрятаться?

Вот же… Шрам! Еще толком не очухался от заразы, а уже проявляет чудеса наблюдательности! Я замерла на мгновение у входа в санблок, чуть повернув голову в сторону кровати. Испугалась того, что мне не хватит сил на все, что следовало сделать. Но Шраму сказала другое:

— Оглянись. В каюте бардак, а я не помню, когда и как его сотворила. — И пусть понимает как хочет.

Вот только я как-то вообще не ожидала, что Шрам тяжело вздохнет:

— Прости. Тяжело тебе пришлось. Но я верну тебе долг. Дай только на ноги подняться и разобраться с насущными проблемами. Клянусь.

В ответ я все-таки трусливо сбежала в санблок и закрыла за собой дверь. Просто не знала, что на такое можно ответить. И боялась, что не удержусь и начну просить, чтобы Шрам меня отпустил. А что-то внутри меня предостерегало от такого поступка.

Памятуя о необходимости экономить воду, душ я принимала волновой. И только избавившись от пота и неприятного запаха, на минутку включила ледяную воду, чтобы взбодриться. Такой же холодной водой поплескала себе в лицо, прогоняя остатки сонливости и усталости. А потом обругала себя тупицей за то, что пошла принимать душ и не взяла с собой чистое белье и одежду. Пришлось выходить как есть. Впрочем, моя нагота не заинтересовала Шрама. Буканьер, кажется, вообще задремал, давая мне возможность спокойно одеться и навести хотя бы минимальный порядок в каюте.