Дойдя до лестницы, я заметила, что снизу идет активная подготовка к сегодняшнему вечеру, Белль стояла у барной стойки и что-то активно обсуждала с Натали и Амелией. Я решила не мешать им и прошла дальше.

Данная часть второго этажа становилась мрачной. Возможно, это была интимная обстановка, которая располагала к разврату и всему, что только сможет придумать изощренный мозг участников.

Я шла по коридору, рассматривая двери, которые были сделаны весьма искусно: кожаная неоновая обивка покрывала каждую, а золотая тесьма изображала на них позы и различные символы, я пока не понимала, что они означают, но интерес во мне начинал возрастать. Маленький уголёк тлел, желая узнать значение каждого. Я пыталась залить его водой и потушить в самом начале, пока не дошла до той самой двери, которая мучила меня во сне.

Не сдержавшись, я приоткрыла ее и засунула голову осматриваясь. К моему счастью, комната оказалась пустой. Обрадовавшись, я зашла и стала оглядываться вокруг по сторонам.

Посередине стояла большая овальная кровать, накрытая ярко-фиолетовым покрывалом. Всё в этом клубе было в этих оттенках, либо неон, либо чёрный, с которым он, собственно, и смешивался.

Просто пытка для моих глаз. И как они могут столько времени находиться в таких пространствах?

Не тебе этим интересоваться, Блейк.

Я резко отдернула себя, потому что ещё парочка таких снов, и я точно напишу своему психотерапевту, который без колебаний отправит меня в какую-нибудь психбольницу или рехаб. Да, однозначно я так и закончу от нахождения в этих ядерных и похотливых стенах.

Мне нельзя говорить об этом Белль, а то она точно полезет за ответами в интернет и найдет во мне все существующие смертоносные заболевания.

Не заходя вглубь комнаты и не изучая содержимое шкафчиков и комодов, я подметила отсутствие камер и окон. Полная конфиденциальность. Тем же лучше и мне, никто не узнает, что я тут была.

Я уже развернулась и собиралась уходить, когда мой глаз зацепился за стул, тот самый стул, на котором сидел Уильям, когда я застала его.

Мне стало не по себе от любопытства, что он видел тогда, и я аккуратно присела на него. Во мне возник голод, я открыла свой контейнер и начала есть. Я ела пасту с овощами и курицей. Прожевала и проглотила, но с каждым разом чувствовала, как мой голод разгорается. Я уже опустошила контейнер, когда начала ёрзать на стуле.

Я вскочила с него, ощущая дикий зуб внизу живота. Это был другой голод. Возбуждение возрастало во мне с неистовой силой, словно рой мурашек прокатился по телу. Мне захотелось, чтобы он был на стуле, а я стояла перед ним на коленях. Мне хотелось, чтобы он погладил меня по волосам, назвав хорошей девочкой, а потом вознаградил на этой взывающей к моему телу кровати.

Мне так сильно хотелось этого, что я не удержалась и опустила руку вниз.

Нет, нет, нет, Блейк, очнись!

Что я делаю?

Я пулей вылетела из комнаты и стремительными шагами направилась к кабинету, пытаясь понять, как от простого любопытства я резко докатилась до мастурбации в комнате, которая мешала спать мне по ночам.

Мне нужно вернуться в кабинет и занять себя чем-нибудь другим. Например, работой.

Я уже тянулась к ручке двери, чтобы открыть ее, когда увидела, что она не закрыта, а потом услышала голоса. Там был Уильям с какой-то девушкой.

Любопытство с новой силой разгорелось во мне.

Какая же ты всё-таки, любопытная, Блейк, хотя постоянно упрекаешь в этом Белль.

Прильнув немного к двери, я прислушалась.

– Уильям, я знаю, о чём мы договаривались. Я просто занесла твою запонку, которую ты случайно оставил в комнате, – щебетала незнакомая мне девушка своим приторно-сладким голосом.