− Ну и что это за собачья радость? – ехидно спросила старуха.

− Старик учит меня, что человек будущего будет свободен, разве что-то в этой идее плохо? – спросил мальчик.

Старуха вновь неистово рассмеялась.

− И ты, и твой папаша уже свободны! – выкрикнула она, будто боясь, что именно этого мальчик не услышит. – От денег, от чистой воды, от созревания нового урожая и вкусной похлебки.

− Скоро мне нужно будет идти к старику на обучение, − немного обидевшись, произнес мальчик и, решив прекратить общение на эту тему, спросил: – Вскипятить тебе травяного чая?

− Лучше расскажи, зачем ты притащил с городской ярмарки этого красного пластикового коня на колесиках? – ответила вопросом на вопрос старуха.

Мальчик не ожидал, что она заметит его новую игрушку, и растерялся.

− Что молчишь? Отец не позволяет тебе завести в доме какую-нибудь скотинку, вот ты и обзавёлся пластмассовым другом. Я права? Ну, отвечай мне, сынок!

Мальчик подошел к деревянному креслу и, еще раз поправив плед, улыбнулся. Когда они с отцом в последнее воскресенье прошлого месяца были на городской ярмарке, папа сам подвел его к шатру с игрушками и, указав на красного коня на нижней полке, попросил продавца показать его. Затем достал из потертых карманов оставшиеся от покупок монеты, взял коня и протянул его мальчику.

− Думаю, что он станет твоим другом, – прошептал отец и сквозь слёзы добавил: – Прости меня, сыночек, но живую кошку или собаку нам не прокормить.

Тогда мальчик прижал к груди этого красного пластмассового коня, и бешеный стук рвущегося из детской груди сердца отозвался в полой пустоте игрушки, создавая иллюзию живого.

***

1 июля 2425 года. Челнок «Ворм-1». Отсек виртуальных путешествий.

Пальцы подрагивали от волнения, когда он перебирал ими по капсулам как по клавишам старинного рояля. Когда Адам Барри Фёрст дотрагивался до замызганной стеклянной поверхности одной из них, слева от капсулы появлялась интерактивная голограмма девушки-консультанта.

− Выбрав эту опцию, вы отправитесь на берег Атлантического океана. Вам будет доступна часовая прогулка вдоль прибрежных дюн. Из бонусных опций − морской ветер с брызгами в лицо и натуральные крики чаек.

Он нервно извлек из нагрудного кармана сложенный вчетверо клетчатый носовой платок и вытер взмокший от напряжения затылок.

− Скажите, пожалуйста, что такое крики чаек? Не припомню, хотя читал об этом когда-то, – он отчего-то сделал несколько нерешительных шагов назад.

Девушка-консультант вывела на экран текст, где, видимо, подробно рассказывалось о чайках. Очков с собой он не захватил и поэтому решил понажимать на другие капсулы.

В свои 86 он наконец был готов осуществить мечту всей жизни: отправиться наверх. Реальное путешествие на поверхность было невозможно. Покойная супруга Эмили любила повторять: «Дурачина Адам Барри Фёрст, ты никогда не заработаешь порядочных капель, чтобы увидеть эти свои траву и лес». При этом она подбоченивалась и презрительно смотрела не него, чуть спустив очки на кончик носа.

На мечту Адам Барри Фёрст потихоньку начал откладывать, когда ему исполнилось 22 года. Теперь, когда необходимое количество капель было собрано, оставалось выбрать опцию с нужной капсулой, лечь в саркофаг путешественника и вдохнуть долгожданный бриз с Атлантики, почувствовать брызги на своем лице. Он много читал об этом, но вот чтобы пережить, как в настоящей жизни…о таком лишь мечтал.

«И чаек, − размышлял он, − кем бы они ни были, услышать и увидеть уже этих чаек».

Как и отец, Адам Барри Фёрст трудился обходчиком-механиком. За десятки лет, проведенных среди механизмов, его глаза основательно привыкли к темноте, а уши к вечному скрежету. Вся техническая часть челнока не требовала освещения, на котором и так серьезно экономили, и поэтому механизмы всегда пребывали во тьме. Иногда он просыпался среди ночи и, ворочась в спальном боксе, не мог вновь уснуть без этого трения металла о металл. Челнок постоянно разворачивался по часовой стрелке, и с годами некоторые шестерни и валы истирались или, ржавея, приходили в негодность. Сначала они начинали молить о помощи, издавая пронзительный визг, похожий на болезненный фальцет. И если такие как Адам его не слышали, механизму грозило серьезное повреждение, а это могло повлиять на движение всего челнока.