– Давно пора, – Клим поднялся с земли, выпрямился во весь рост, потянулся. – Кстати, Вик, о клятвах: я так понял, ты обещал Эль, что вернёшь её?

– Да.

– Значит, так и сделай. А мы поможем, верно, Тоб?

– Рыцари Пуха и Праха слов на ветер не бросают! – подтвердил тот, стряхивая травинки со штанов, затем вдруг задумчиво похлопал по правому карману.

Уже в машине, когда Клим уверенно вырулил обратно на шоссе, Тобиас протянул Вику листок плотной бумаги, вырванный из альбома для эскизов.

– Держи. Я прихватил с собой на всякий случай…

– Что это? – Вик лениво взял листок. Он специально пересел на заднее сидение спорткара, собираясь наконец вздремнуть – ведь ночь не спал.

– Это портрет Элинор.

Сонливость Вика как рукой сняло.

***

– По-ка-тай! По-ка-тай! По-ка-тай! – скандировали слаженные звонкие голоса.

Так близнецы встретили гостей в Эрхарт-холле, едва те вышли из машины. Именно гостей. К Вику они не приставали – слишком хорошо знали, чем это может закончиться.

– Вот это по-нашему! – хохотнул Клим, ловко закидывая себе на плечи Дору. – А Сашка, княжеский отпрыск, и не попросит, пока сам не предложишь: навязываться, видите ли, не комильфо!

– Вот родишь своих, тогда и будешь воспитывать, – отбил выпад Тобиас, пристраивая себе на шею второго попрошайку.

Однако у Вика и без собственных детей имелся немалый педагогический стаж.

– Так, я не понял, мелюзга, почему вы ещё не спите – полночь на дворе? – грозно осведомился старший брат, с любовью глядя на младших.

– Двадцать три сорок! – пискнула Дора с головокружительной высоты.

– Уже сорок две – я посмотрел! – важно поправил сестру Тео, тряхнув папиными наручными часами, болтавшимися у него на запястье.

– Зато я выше тебя! – Дора показала ему язык.

– А показывать язык – некрасиво, да, дядя Тобиас?

– Цыц, малявки! – снова рыкнул на близнецов старший брат.

Но те в ответ залились счастливым смехом. Описав круг по двору, «лошадки» понесли своих наездников в дом.

– Что за ночные бдения, пап? – обратился Вик к отцу, когда тот подошёл, закрыв за машиной ворота.

– Кто бы говорил! – Теренс с улыбкой обнял сына. – Знаешь, первое, что я видел каждый раз, возвращаясь с поездки – это ваши носы, приплюснутые к оконному стеклу.

– Так то носы. Нам с Евой и в голову не приходило бессовестно эксплуатировать уставших путников! А скромнице Эль тем более…

– Зато в ваши головы приходило много всякого другого, – похлопав Вика по спине, сказал отец. – Пошли уже, ужин стынет.

– Мама, само собой, тоже не спит?

– Само собой, – Теренс ступил на ярко освещённое крыльцо.

Тут Вик заметил кота на перилах.

– Ну, тогда дайте и мне кого-нибудь отнести! – он взял кота на руки. – Ты же не против, а, Барбосина, морда рыжая?

Рыжий напрягся, но вырываться не стал, лишь недовольно прижал уши.

Так с котом на руках Вик и вошёл в столовую, где, как всегда, вкусно пахло едой. Эмилия уже успела встретить гостей, стащить с них двойняшек и даже выпроводить последних обратно в детскую.

– Здравствуй, сынок… – она обняла Вика. – Ну и видок у тебя! – она убрала былинку из его спутанных волос. – Отпусти, пожалуйста, ни в чём не повинное животное, мой руки – и за стол!

Полчаса спустя накормленные, обогретые и обласканные, трое путников уселись в ряд на длинном диване в гостиной. Теренс опустился в своё кресло напротив.

– Как мы сейчас поступим? Наверное, вам нужно сначала выспаться, отдохнуть как следует…

– Да мы по очереди вели машину, и каждый успел вздремнуть, – ответил Клим, потому что Теренс обращался именно к нему. – Я, по крайней мере, спать не хочу.