– Ты мне только что предлагал на утреннюю голову решение принимать. Самое время. Но пока я твою яму своими глазами не увижу, ничего тебе не отвечу.

– Сдалась она тебе! Ну что же, пошли, раз приспичило. Только там, сразу предупреждаю, ничего интересного. Яма и яма. А что бывает я в неё и сажаю кого-нибудь, так то скорбная необходимость – порядок требует. Ответь: преступника, зверя в человеческой шкуре, да просто зверя, который ни страха, ни совести не понимает, куда девать, то-то и оно.

Пока шли, Саня взмок. Точно знал, что друзья уехали пусть не своей волей, но живыми и здоровыми, а нет-нет ворохалась дурная паника: что если их?..

Пелинор топал впереди, походя отдавая приказания встречным. По всему выходило, что он за собой вины не чуял. Саня задавил верещащий внутри голосок и ступил за князем в полумрак донжона.

– Смотри, – бросил князь, отворачиваясь.

Стены тонули в тени. Сверху проистекал ленивый серый свет, обволакивающий предметы мутной слизистой бледностью. Колодец, окружённый каменным парапетом, находился в самом центре. Саня шагнул, увидел дно ямы – чёрную, утоптанную, изрытую кое-где когтями землю, две решётки напротив друг друга, тросы подъёмного механизма.

Из ямы несло смрадом и смертью.

Можно было идти, жить дальше и даже радоваться. Разве вот за одну из решёток зацепилась яркая тряпка – шапочка безумного ребёнка, который отдал Сане свою игрушку.

Люди сходились на пятачок у крыльца. Вставали молча, разделившись на две половины. По живому коридору кот вёл в поводу оседланного коня. Небо затянуло тонкой ребристой пеленой. Поднялся ветер, срывая с деревьев редкие листья. Князь стоял на крыльце.

Саня остановился, снизу глядя на Пелинора. Бурое от прилившей крови лицо князя дрожало. Но кот не торопился прыгать в седло и удирать от сиятельного гнева.

– Стража! – рявкнул Пелинор.

Несколько воинов встали по сторонам лестницы. Саня не двинулся с места. Пустит на него князь своих людей или нет, его как будто не волновало. Он смотрел в лицо недавнего друга.

– Хочешь меня остановить?

– Глупец! Ты не даёшь себе труда подумать, куда тебя заведёт дурная голова. Ты не найдёшь Эда, ты их не найдёшь! Они ушли за границу моих земель.

– Посмотрим.

– Последний раз тебе предлагаю: оставайся.

– Нет.

– Тогда…

Толпа заволновалась. Саня обернулся. К нему шёл Горюта. Поравнялся, поставил под ноги коня ладную кожаную сумку.

– Не откажи, господин кот, прими от меня в дорогу.

Теперь они стояли плечом к плечу. К ним примкнул Клим и ещё кто-то. В затылок дышали.

– …тогда иди, – выдавил князь.

Могучие плечи обмякли. Саня кинул ногу в седло, Горюта подставил руки под колено.

Верхом кот оказался с медведем глаза в глаза. Ожидал злости, чёрного гнева, ненависти, а увидел досаду. И рад бы князь остановить неразумного котейку, да вот не получается, пока…

– Медведей против меня не посылай, – тихо сказал Саня, упреждая. – Пожалей родаков.

– Думаешь осилить? – вскинулся Пелинор.

– И не думаю даже. Прощай, господин хранитель Границы. Не держи на меня зла.

– И ты…

– Людей, прошу, не трогай.

– Не трону.

Ворота растворились, невысокий крепкий конёк пошел с места в хорошую рысь. Копыта простучали прощальную дробь по брёвнам моста.

И вдруг встретило солнце. Пока переглядывались да переругивались с Пелинором, облачную пелену разметало прорехами, в одну из которых упали лучи. Саня не подгонял коня, тот сам перешёл в галоп, будто не чаял быстрее оставить крепость, пряничные хоромы, Границу, князя, княгиню, сопливую медвежущку, верных Пелиноровых воинов и того же Горюту, который, зная про яму, против воли господина пошёл.