Он вернулся в свое полукупе, слабо освещенное дежурной лампочкой из коридора. Софи по-прежнему спала. Положив сверток на столик, Алексей сел на свое место и взглянул на девочку. И вдруг та открыла глаза.

– Ой! – воскликнула она. – Где мы стоим? – И, почувствовав запах от свертка, сама ответила: – Это Лувье, я знаю. Мама раньше всегда покупала мне булочки с изюмом.

И тут же полезла своей худенькой рукой в недра бумажного пакета, выуживая из него сладкое лакомство.

– Как ты сумел не проспать Лувье? – спросила с полным ртом. – Попросил проводника? Мама всегда так делала.

– Я не спал.

– Как – совсем?

Алексей пожал плечами.

– Так же нельзя! – почти до строгости повысила голос Софи. – Ты должен отдыхать. Мама будет ругать меня, если узнает, что я не дала тебе возможности отдохнуть.

– А мы ей ничего не скажем, – подбирая слова, произнес Алексей. И, улыбнувшись, пожал плечами.

«Да, – подумал он в очередной раз, – с языком у меня действительно пока проблемы».

– А где ты взял деньги? – с напускной строгостью спросила вдруг Софи. И сама ответила на вопрос: – Это бабушка. Наверняка сунула тебе тайком каких-нибудь пятнадцать франков – на булочки из Лувье. Так?

Алексей смутился. «Да, проницательная девчонка. Почти как… Нет, об этом не стóит…»

Поезд качнулся, и маленькое здание вокзала покатилось в сторону. Вскоре последние огоньки городка растворились в июльской ночи. Теперь только луна бросала серебряные отсветы на железнодорожное полотно, освещая ночному поезду путь.

– Примерно, через час будет Вернон, – зевнув, сообщила Софи. – Потом, еще через полчаса, Манте-ла Жоли и, наконец, – Париж. Спасибо, Алекс. Давай теперь я подежурю, а ты поспишь.

– Хорошо, – не стал спорить Алексей и закрыл глаза. Он прекрасно понимал, что пройдет едва ли с четверть часа, и девочка уснет снова. Вот почему эти четверть часа ему нужно было продержаться во что бы то ни стало. В конце концов, думал он, в Париже, в доме Софи, у него наверняка будет время для отдыха. Судя по отношению к нему бабушки – он попал к друзьям. И к маме девочки, с которой Алексею рано утром предстояло познакомиться, он заранее испытывал уважение.

На рассвете, едва только солнце пробило брешь в розовых облаках, поезд затормозил и остановился.

– Скоро Париж, господа! – сообщил проводник. – Пожалуйста, просыпайтесь. Проверка документов.

– Что случилось? – тихо спросил Алексей у Софи. – Ты мне ничего не говорила о проверке документов.

– Сейчас ввели новый порядок, – деловито ответила девочка. – На севере полно англичан. Правительство опасается, что диверсанты могут проникнуть в столицу.

– А что, у них, кроме поездов, нет других возможностей? – спросил Алексей с иронией, хотя на его лице были явные признаки тревоги.

– Наверное, есть. Но такой порядок, – сказала Софи и полезла рукой в свою сумочку. Небольшую, еще детскую – но с каким же взрослым кокетством ей удавались все движения!

– Что же нам делать? – Алексей разволновался не на шутку. Если его сейчас по какой-либо причине задержат, то ни один человек в этой стране, да и во всех других странах на этой планете – не поверит в его правдивую историю. И что тогда – виселица? Нет, у них гильотина…

– Ничего не бойся, – спокойно сказала Софи. – Только молчи и улыбайся. Очень прошу тебя, только молчи. Я все беру на себя.

Он посмотрел на девочку и поразился той серьезности, с которой она готовилась встретить грядущую проверку. Ямочки на ее щеках исчезли, свои темные волосы она уже давно подколола назад двумя декоративными пружинами-заколками. И теперь сидела напротив Алексея с какой-то тихой решимостью в глазах – почти как взрослая девушка. Он что-то хотел спросить у нее, но в коридоре показались жандармы. Прикусив язык, Алексей замер.