Когда спустя полчаса Глеб присылает сообщение, где клянется в том, что у него ничего нет и не будет с Кобяковой и я единственная девушка в его жизни, мне становится легче, но ненадолго.

У них впереди целых шесть месяцев, за которые, я уверена, Снежана испробует все возможные способы, чтобы добиться своей цели. А Глеб… он должен понимать это.

Следующая неделя проходит спокойно. Днем я работаю, хожу на обед с Иваном, хотя все чаще это дается мне непросто, потому что с моим желудком явно что-то не так. Но работы слишком много, и я не могу себе позволить поход к врачу. А ночами я разговариваю с Любимовым, сразу после его пробуждения.

Сторис Снежаны я стараюсь больше не смотреть, чтобы не накручивать себя, как и не упоминаю ее в разговорах с Глебом. О том, съехала она или нет, не знаю. Это терзает меня, но я трусливо не спрашиваю, боясь узнать правду.

У Любимова, как и у меня, появляется все больше и больше работы. Он становится напряженнее, а я к концу дня устаю так, что кажется, будто не за компьютером сижу, а мешки таскаю. И несколько вечеров просто не дожидаюсь звонков от Глеба и засыпаю.

– Что происходит, Лина? – спрашивает он, когда нам наконец-то удается состыковать графики. – Почему ты пропускаешь наши созвоны?

– Прости, в последнее время я очень устаю на работе и засыпаю. Я же говорила.

– Несколько дней подряд? – слышу напряжение в голосе Глеба.

– Глеб, это очень тяжелая неделя, и меня загрузили проектами по самую макушку… Ты же понимаешь, что мне сейчас нужно проявить себя с лучшей стороны.

– Понимаю, – кивает он. – Просто эти отношения на расстоянии меня убивают.

– Что ты хочешь сказать? – мне не нравится то, в каком направлении он начал думать. – Ты сам говорил, что мы все преодолеем.

– Обязательно, – кивает он. – Мы просто обязаны преодолеть.

На следующую ночь я снова не дожидаюсь его звонка и падаю без сил, проваливаясь в мертвый сон, а утром понимаю, что Глеб даже не пробовал дозвониться до меня.

Я отправляю сообщение Любимову с извинениями, но он не отвечает. Не отвечает он и после пробуждения, и не звонит. А когда я набираю его номер, то слышу лишь короткие гудки, будто он занес меня в черный список.

Паника накрывает меня с головой. Сердце готово не то разорваться, не то выпрыгнуть из груди.

Я засыпаю его сообщениями во все мессенджеры и даже на почту, звоню снова и снова, но оказываюсь везде заблокированной.

Внутри меня сковывает страхом, в то время как снаружи я не могу найти себе покоя. Мечусь по квартире, думая о том, что могло послужить такой реакции. Что я сделала не так? Не мог же он так сильно оскорбиться из-за пропущенных звонков?

– Лин, – говорит мне в трубку Оля. – Сидишь? Лучше сядь, – и снова ее прелюдия, от которой кровь стынет в жилах.

– Что случилось? – понимаю, что на пустом месте она не стала бы так себя вести.

– Посмотри сторис у Кобяковой и все поймешь. Просто будь готова к тому, что… что все плохо.

Скинув вызов, я дрожащими пальцами открываю соцсеть, и у меня земля уходит из-под ног.

На фото она и Глеб сидят в ресторане и держатся за руки. И, кончено же, к фото прилагается подпись: “Иногда, чтобы быть счастливой, требуется лишь терпение. Спасибо тебе, любимый”.

Перед глазами темнеет, и телефон выскальзывает из рук, а следом за ним и я теряю равновесие…

Все кончено. Все мои самые большие страхи воплотились в реальность.

– Так, – сводит вместе густые и лохматые брови доктор. – Так, – хмурится он еще сильнее, и кажется, что теперь у него на лбу длинная седая гусеница. – Ну, во-первых, у вас не проблемы с желудком, – наконец-то переходит к сути.