– Полагаю, он до сих пор у Серёжи. – сказал Крапивин. – Надо будет ему написать, пусть побережёт.

– Да, лучше так и сделать. – согласился Дима. – Я тоже черкну ему пару строк. Лестев сейчас на марсианской базе «Большой Сырт» – там есть химическая лаборатория, пусть проведут анализы. Может, и правда, выяснится что-нибудь интересное?

– Использовать «батуты» для поисков «звёздных обручей» предложил астрофизик Валерий Леднёв. Он же первым опробовал этот метод на практике…

Дима подошёл к матовой стеклянной доске, на которой при помощи подвешенного под потолком диапроектора картинка, изображающая фрагмент Пояса астероидов.

– Суть метода заключается в том, что в «батутах» генерируются колебания тахионного поля. И если они совпадут с частотами колебаний скрытого «обруча» – возникает своего рода резонанс, порождаемый явлением, которое Леднёв назвал «теневой червоточиной». Засечь её крайне сложно, и то, что сделать это удалось чуть ли не с первой попытки, нельзя объяснить ничем, кроме немыслимого везения. Так или иначе, взяв засечки из разных точек, можно, используя триангуляцию, получить координаты искомого объекта.

Он провёл жировым карандашом по стеклянной доске три линии, пересекающиеся в одной точке.

– Эти пеленги были взяты Леднёвым и его сотрудниками с борта «Зари»; для этого они использовали особым образом перенастроенный «батут» планетолёта. Результатом стало получение координат в одной из областей Пояса Астероидов, называемой «Семейство Хильды». Дальнейшее, полагаю, вам хорошо известно.

Аудитория, состоящая примерно поровну из каравелловцев и «юниоров» согласно загомонила – «да, мол, известно, а как же!..» Крапивин – он сидел за столиком рядом с Димой, – нахмурился и постучал карандашом по стоящему перед ним стакану с водой.

– Кое-кто, однако, полагает, что дело тут не в везении, а громадных размерах «обруча». -продолжил Дима, дождавшись, когда шум стихнет. – Во всяком случае, в течение последних нескольких лет было предпринято множество попыток засечь местоположения других «звёздных обручей» пользуясь методом Леднёва, но они раз за разом не давали результатов. Это могло означать, что либо подобных объектов в Солнечной системе больше нет, либо те, кто предполагал наличие связи между размерами «обруча» и мощностью генерируемых им колебаний тахионного поля правы, и исследователи просто не в состоянии их засечь. Леднёв, так же придерживавшейся этой гипотезы, не оставлял надежды – и вот, несколько месяцев назад были получены первые результаты. Пеленг, взятый с «Зари» (планетолёт с его модифицированным «батутом» передали исключительно для этих поисков) проходил из района астероида Церера к планете Марс и дальше, в межпланетное пространство. Это, разумеется, могло означать что угодно – мы уже сталкивались с тем, что строители «обручей» помещали свои изделия в пустоте, вдали от сколько-нибудь значимых космических объектов, примером тому может служить хотя бы «обруч», найденный в «засолнечной» точке Лагранжа. Так что «Заря совершила три скачка – на полторы, три с половиной и пять астрономических единиц – каждый раз производя пеленгацию на частоте гипотетического «обруча». И все три новых пеленга указывали на Марс!

Картинка на доске сменилась – теперь это была схема Солнечной Системы. Дима стёр со стекла начерченные ранее линии и нанёс три новые – на этот раз они пересекались с орбитой Марса.

– А почему пеленги указывают разные точки на орбите? – спросил каравелловец, сидевший в первом ряду. В ответ задние ряды, где устроились «юниоры», загудела ироническими смешками.