– Ты уверен? Возможно, это камни упали, или…

Матвей схватил ярла за шкирку и прижал к стене. На мгновение все взгляды обратились к ним.

– Или что? Мне это померещилось, да?!

Эрик не сопротивлялся.

– Просто я подумал…

– Я знаю, что слышал. Это был кашель. – Он ослабил хватку и выпятил ладони вперёд, показывая, что не желает причинять зла. – Я знаю, что слышал…

– Как скажешь.

Оставив ярла без ответа, Матвей молча вернулся к булыжникам и про себя взмолился, чтобы сказанное Эрику действительно оказалось правдой, иначе он и впрямь сойдёт с ума.

Последнее тело нашли лишь час спустя под огромным булыжником, который упёрся о стенку шахты и защитил девочку от града падающих камней, хоть и не полностью, судя по засохшей крови на её лбу, куда, судя по всему, всё же угодил камень.

Никто не осмелился даже вздохнуть, когда Отто взял на руки обмякшее тело собственной дочери и стал нежно потряхивать его, навзрыд проговаривая что-то на норвежском. Кудрявые, испачканные грязью волосы свисали вниз, и глядя на них, Матвей вдруг представил, как должно быть они чудесно блестели золотом в свете местного солнца, дополняя налитые румянцем щёки этой чудной девочки. Но сейчас вместо румянца зияли ссадины и шрамы.

Матвей подошёл к мужчине, коснулся его руки и жестом попросил положить девочку на землю, а остальным приказал разойтись, освободив побольше места. Он приложил ухо к груди девочки, закрыл глаза и прислушался. Минула вечность, прежде чем он расслышал тихий удар сердца.

– Кажется, она жива… – произнёс Матвей, хоть сам и до конца не верил в правоту собственного заключения. Всему виной тот самый внутренний голос, науськивающий ему о собственном помутнении рассудка.

– Лейгур, пожалуйста, мог бы ты…

Исландец всё понял, сел на колени и с одобрительного взгляда отца положил свою большую, лохматую голову на девочку.

Для Матвея настал момент истины.

– Она жива… – прошептал Лейгур, посмотрел на Матвея и после на отца девочки: – Hún er á lífi!

Внезапно произошло не иначе как чудо. Девочка закашляла, тем самым хриплым, болезненным звуком, который слышал Матвей. Глаза её на мгновение приоткрылись, и она стала хватать ртом воздух.

Отец закричал, схватил её и вынес наружу. Остальные бросились за ним.

Мужчина сел на землю и стал гладить девочку по голове, пока в ослабленное тельце вновь поступал живительный кислород. Он нежно шептал ей на родном языке, и в какой-то момент Эльза начала слышать отца, и её лицо стало наливаться слезами.

Радостные возгласы стали нарастать в кучке собравшихся. Все стали шептать имя Эльзы.

Только сейчас Матвей почувствовал, как его по рукам и ногам охватила страшная усталость. В глазах темнело, и он был вот-вот готов рухнуть прямо здесь, но сдерживался. Вид воссоединившихся отца и дочери давал ему ту самую крупинку сил, позволяющей держаться на ногах.

Наблюдая за воссоединением отца и дочери, он не смог сдержать улыбки радости.

Когда вечером к нему в комнату постучал запыхавшийся мальчишка и передал записку ярла с просьбой явиться в здание института, Матвей почувствовал неладное. С чего это вдруг Эрик впервые за более чем месяц их пребывания в Лонгйире решил позвать его к себе? Прежде он и сам всегда с большой охотой приходил в старую гостиницу, где они обосновались, проверял их, а заодно проведывал расселившихся в ней поселенцев с Пирамиды. Но теперь…

Появившееся в груди волнение вдруг резко отбило у него аппетит и он отодвинул рыбную похлёбку к центру стола.

Маша наблюдала как он отодвинул стул и направился к висевшей на крючке куртке.