– То есть ты подслушивала? – Пашутин попытался смутить меня.

– Больно надо! Просто у меня очень хороший слух. Так что же все-таки у вас «не получилось»? Обмануть нас с дедом?

– Ты все неправильно поняла, – принялся изворачиваться Вольдемар. – Дядька просто посетовал, что у меня не получилось найти общего языка с тобой. А насчет каких-то «путей» я и сам его не понял. Да он же пьян был! Стоило ли обращать внимание на его пустую болтовню?

– «Дядька… посетовал», – передернула я плечами. – Не думаю, что он так уж переживал бы по этому поводу, если бы не имел личной заинтересованности в том, чтобы ты вошел в нашу семью…

– А почему бы ему и не переживать за меня? Мы ведь все-таки родственники!

– Вот это меня и настораживает. Создается впечатление, что ты ему роднее, чем дочь с женой… Или нужнее?

– С чего ты это взяла? Что ты вообще знаешь о Наташе и тете Рае?

– Похоже, твой дядька выжил их из дома своими мелочными придирками, – сказала я, опираясь на слова своей бывшей одноклассницы.

– Кто выжил? Дядя Тимофей их выжил из дома? Да как у тебя только язык повернулся такое сказать?! – экспрессивно вопросил Вольдемар.

– Жена и дочь Чуркова живут в деревне – это факт. А до этого Наташа в дурке лежала – это тоже факт…

– Лежала, – подтвердил Пашутин, – но если бы ты знала, почему она туда попала, не обвиняла бы ее отца. Слушай, давай сменим тему разговора. Эта слишком деликатная, она закрыта для посторонних…

– Вот как? То я для тебя сестра, то – посторонняя… Ты уж как-нибудь определись, – усмехнулась я, даже не подозревая, что спровоцирую этим Вольдемара на откровения.

– Наташу изнасиловали! Трое, – глухо проговорил он. – Она жить после этого не хотела, вены себе перерезала… Хорошо, что дядя Тимофей вовремя домой вернулся. Он обнаружил ее в ванной, уже без сознания, и вызвал неотложку. Карета «Скорой помощи» была поблизости, поэтому ее успели спасти. После того как раны зажили, ее перевели в психиатрическое отделение. Туда кладут всех, кто предпринимал попытки суицида. Там Наташку продержали две недели и выписали, предупредив родных, что ей надо сменить обстановку. Вот тетя Рая и уволилась с работы и увезла ее к своими родственникам в деревню. А Наташе пришлось взять академический отпуск. Три недели тому назад моя мать умерла, дядька приезжал на похороны и пригласил меня к себе погостить… Я приехал в Горовск и начал искать своего отца…

– Разве дядя не сказал тебе, что он погиб?

– Я поначалу не делился с ним своими планами… Полина, скажи, а как ты нашла меня? – поинтересовался Пашутин, съехав со скользкой для него темы.

– А ты сам как думаешь?

– Если б знал, не спрашивал бы. – Вольдемар сделал глубокомысленное выражение лица.

Мне тоже было о чем подумать, например, о том, сколько правды в его словах. На сколько надо делить все сказанное им: на пять, на десять, на двадцать пять? Пораскинув мозгами, я пришла к выводу: если Вован и сказал мне правду, то только о том, что произошло с Наташей Чурковой. Такова тактика патологических врунов: они признаются в чем-то одном, в том, что способно произвести особенно сильное впечатление на недоверчивого человека. Насчет всего остального они бессовестно лгут. В памяти снова всплыли слова Михалыча, не предназначенные для моих ушей: «Не получилось, значит. Ну да ладно! Будем искать другие пути». Их смысл витал где-то рядом, и я пыталась его ухватить.

Несколько месяцев тому назад единственная дочь Чуркова стала жертвой страшного преступления – группового изнасилования, после чего решила свести счеты с жизнью. Тимофей Михайлович не спускал никому и самых мелочных обид, а тут – такое несчастье! Он наверняка приложил все усилия к тому, чтобы наказать ублюдков, надругавшихся над его дочерью. Добиваться справедливости законными методами – вряд ли это его стиль. Ум у Михалыча изобретательный, опыт в мстительных предприятиях какой-никакой есть. А как у него обстоят дела на этом поприще с финансовой стороны? Скорее всего, не очень хорошо. Мне припомнилась еще одна его фраза, брошенная в ответ на мой дежурный ответ: «Я тут волчком кручусь, а у них все нормально!» Ясное дело, месть – занятие хлопотное, да и затратное. А тут еще осиротевший племянник приехал погостить… Стоп! Он не сам приехал, его как раз таки позвал Тимофей Михайлович, и наверняка – с определенным умыслом… Какая выгода ему от того, что Вован породнится с нами? Конечно же, материальная! Дед явно готов все для своего новоявленного внучка сделать. Я не удивлюсь, если он уже успел субсидировать ему некую сумму на карманные расходы. Уж кому-кому, а мне было очень хорошо известно, насколько простирается щедрость Аришиной души!