– Он точно под крышей прячется, – убеждённо сказал мальчик. – Надо туда попасть! Любой ценой.

– А как?

– Есть у меня варианты, – загадочно сказал Клим.

Ева вернулась, ничуть не расстроенная.

– Завтра продолжим, – заявила она. – Это точно Тирион, я его сфотографировала.

– А почему завтра? – спросил Клим.

– Потому что я есть хочу, – сказала Ева. – И досмотреть «Кланнад». У меня были большие планы на этот карантин.

Клим захлопал глазами.

– Аниме такое, – пояснила девочка. – Ты знаешь, что такое аниме?

Клим покосился на Аню.

– Я сама в шоке, – сказала та. – Не поверишь: плоские рисованные персонажи с огромными глазами! А она смотрит часами!

– Я вас прощаю, – надменно заявила Ева. – Ваш разум не в силах постичь красоту японской анимации.

– Тогда я тоже домой, – решил Клим. – Надо подготовить «Сокола», поставить на зарядку.

– Какого «Сокола»?

– Тысячелетнего, – пояснил Клим. – Ну, Хан Соло. Чубакка, нет? Джедаи, ситхи? Я так свой дрон назвал, в честь «Тысячелетнего сокола». В смысле квадрокоптер.

Ева захлопала глазами, покосилась на Аню.

– Сама в шоке, – сказала девочка. – Огромные корабли, чудовища в астероидах, роботы, клоны, экстрасенсы с мечами. А ему нравится. Что?

Теперь и Ева, и Клим сверлили её глазами.

– Ну давай-давай, – зловеще сказал Клим. – Скажи, какую вселенную ты любишь? Скажи, чтобы мы могли растоптать её своими безжалостными кроссовками.

Он продемонстрировал подошву сорокового размера.

– Тоже мне загадка! – сказала Ева. – Мальчик, который выжил, волшебные палочки, болтливая шляпа и…

– Авада кедавра! – закончил за неё Клим.

– Ну я хотя бы не называю свой квадрокоптер в честь феникса Дамблдора, – с достоинством ответила Аня, запахнулась в шарф цветов Гриффиндора и гордо пошла. – До завтра!

– Опасайся магглов, – нагнал её голос Клима. – Эти хитрые гады повсюду!

Но пошла Аня не домой, а в парк. Дома наверняка был скандал, трагедия в трёх действиях и четырёх лицах – Гришу ругали и грозили наказать, он, как водится, рыдал и грозил всем всяческими карами, в общем, всё как обычно. Она мимоходом глянула в телефон – так и есть, мама спрашивает, где она и когда будет. Знала ли она, что Гриша стащил комбучу? Ха.

Аня быстро набрала – «Конечно нет!»

Подумала, добавила ещё два восклицательных знака.

«Буду через час, гуляю».

Мама прислала короткое «ОК, из двора не уходи».

А она и не собиралась. Всё, что ей нужно, было во дворе. Вот тут, прямо перед ней.

– Всё-таки страшная ты штуковина, – с чувством сказала она. И верно – внизу это был сарай из тонкого железа, выкрашенный наглухо зелёной краской, вверху – надстройка из железных прутьев и сетки-рабицы, раза в два шире, чем первый этаж. Там, в этом сетчатом загоне, толпились, взлетали и перепархивали голуби. Ещё здесь лежали какие-то штыри, палки и прочие голубиные приспособления.

Здесь, внизу – дверь, дымовая труба прямо из стены и небольшой палисадник с пожухлыми цветами. Аня грустно потыкала цветочки ногой. Увы, не май месяц. Голубятня на жухлой поляне. На стене страшной штуковины висела старая табличка с выцветшими буквами «Голубятня номер 16, ответственный Стрельцов Б. Н.» – это, наверное, Борис Николаевич.

Аня прислушалась. Внутри раздавались приглушённые голоса. Она постучалась в дверь. Подёргала ручку. Постучала ещё. Потом ещё – уже ногой. Ничего. Стукнула ещё раз.

Засов заскрежетал, дверь распахнулась. На Аню пахнуло густым запахом голубиного помёта. Девочка попятилась.

– Кого принесло? – грозно грохнул Борис Николаевич, но, увидев Аню, смягчился. – А, это ты…

Он в замешательстве пошевелил губами, повернул голову направо. На плече его сидел, как пиратский попугай, белый голубь с очень мохнатыми лапами. Голубь так же бессмысленно поглядел на него.