Лес вокруг становился плотнее. Макар проявлял всю свою водительскую сноровку, лавируя между тесно стоящими деревьями.

– Ист дас вайт? – спросил Фризе, обеспокоенно крутя головой. – Далеко еще ехаль?

– Останови-ка, милок, – попросил старик Чубатюка. – Осмотреться надоть.

Аэросани затормозили близ гигантской ели, взвихрили снежный пух. Старикан перевалился через борт, стал озираться, гундеть под нос что-то похожее на заклинания и чертить батогом на белом полотне не то руны, не то китайские иероглифы. Чубатюк переглянулся с Вадимом и покрутил пальцем у стриженого виска.

– Папаша, тебе, часом, шапка на башке мозоль не натерла?

– Что? – Старичок встрепенулся. – Ах да… Едем дале.

Он снова втолкнулся в тесную кабину и показал батогом вправо:

– Вон той ложбинкой и прямо, прямо… Иначе не проехать.

Макар, хоть и демонстрировал всем своим видом, что относится к провожатому с недоверием, послушался, повел «Бе-Ка» указанным маршрутом. Проехали еще немного, и старик опять попросил остановиться. Исполнил подле аэросаней нечто вроде ритуального танца, трижды стукнул батогом по широким полозьям и уверенно показал налево:

– Вот тамочки, через взгорок. Уже близехонько, не переживайте!

Аэросани, натужно гудя, вскарабкались на горушку и вдруг встали как вкопанные. Мотор, доселе работавший исправно, заглох.

– Мышь полосатая! – выругался Макар. – Что случилось?

Он дергал рычаги, жал на педали, но машина словно омертвела. Чубатюк, костеря всех и вся, вылез из кабины и взялся осматривать двигатель.

– А у вас что, седалища смолой намазаны? – буркнул он на сотоварищей. – Помогайте!

Сани увязли лыжами в снегу, он мешал пролезть под днище. Макар велел всем притоптать рассыпчатую крупу, а сам взял небольшую лопатку и высвободил засевший в сугробине пропеллер. Работали молчком, каждый прокручивал в голове возможные последствия аварии. Положение виделось безрадостным. Заехали далеко, окрест – ни единого жилья, весть тоже не подашь, а топать назад по такому зыбучему сееву – ноги отвихляешь. Обратный путь до Загорья растянется на многие часы, а то и на сутки.

– Ну что там? – подлез Вадим к Макару, копавшемуся под брюхом «Бе-Ка».

– Полный кизяк! – констатировал Чубатюк, который был мрачнее тучи. – В топливном шланге дыра с полтину. Вся горючка вытекла, моб твою ять!

– На сук напоролись?

– Да на каких сук?! Салазки свои разуй: шланг в оплетке, его разве только шкворнем прошибешь. Диверсия!

– Старик! – ахнул Пафнутий. – Наконечник железный на палке у него – видели?

– Жеваный крот! – заревел Макар и сжал кулачищи. – Где он? Я ему щас сику на пику натяну и крякать заставлю! Верблюд плюгавый, мацепурик анисовый…

Стали искать коварного чичероне, но того как корова языком слизала. Пока все были заняты делом, он незаметно скрылся.

– Понимайт! – возопил Фризе. – Он нас тащиль глушь… маниль и бросаль! Доннер веттер!

Вадим заскрипел зубами.

– Иван Сусанин… твою в дышло! Попадись мне только…

Снег на холме был истоптан, к тому же мешали заросли. Убили бездну времени, прежде чем отыскали нужное.

– Пошел туда он! – прокричал Пафнутий, разглядев на склоне цепочку вмятин от лаптей и батога.

– Догоним! – хищно оскалился Макар. – Кто за баранку?

– Смысл? – вяло проворчал Вадим. – Бензина же нет…

– Садись, свинячья петрушка! И вы полезайте!

В этот миг татуированный матрос был так страшен, что его не посмели ослушаться. Все набились в кабину, Вадим вцепился в руль. Чубатюк схватился обеими руками за раму и развернул сани в ту сторону, куда ухромал подлый старый хрыч.

– Берегите черепушки! Раз, два… взяли!