Шура Давыденко, вконец продрогший, лязгающий зубами, поспешил прекратить завязавшийся диспут и подошел к делу с практической стороны:

– Давайте внутрь зайдем. Может, где-нибудь крыша сохранилась, хотя бы от дождя спрячемся.

Они вошли под своды господского дома. Размеры он, по всей видимости, имел колоссальные, однако более чем полувековое отсутствие хозяев привело его в крайне плачевное состояние. Полы прогнили, краска облезла, из потолков во многих местах вывалились целые глыбы. Анка электрическим лучом тщательно обшаривала пространство перед собой, чтобы не угодить в яму или не задеть какую-нибудь шаткую ерундовину.

Наконец им повезло добраться до просторной комнаты, которая, очевидно, в былые времена служила гостиной.

– О, печка! – Шура потер озябшие руки. – Сейчас согреемся!

– Это не печка, а камин, – поправил более образованный Мигель. – И чем ты его топить собираешься? Дров нет.

– А это что, не дрова?

Шура указал на груды деревянной трухи в углах – в нее превратилась барская мебель.

Дождь в гостиную проникал сквозь три стрельчатых окна с давным-давно выбитыми стеклами, лишенных даже рам. Под подоконниками образовались лужи, но дальше, в середине комнаты и у противоположной стены, в которую был встроен камин, вода не доходила.

Анка сбросила с головы капюшон, отряхнула куртку.

– Да, давайте попробуем разжечь. Может, и теплее, и светлее будет.

Мигель оглядел помещение: лишенное декора, оно выглядело, как средневековый каземат.

– А надо ли нам здесь оставаться? Вернемся лучше в автобус. Там посуше и как-то… безопаснее.

– Ты че, сдрейфил? – хохотнул Хряк. – Лови кайф! Когда еще доведется в такой живописной дыре заночевать…

Мигель не любил, когда его обвиняли в трусости. Он холодно бросил:

– Как хотите. Я не за себя, а за вас беспокоюсь.

– Нам пока неплохо! – Хряк прошелся по гостиной; под его ногами поскрипывало каменное сеево. – Интересно, нет ли у буржуев винного погребка?

– Наверное, был, – предположила Анка. – Кто-то из бывших владельцев винокуренный завод держал. Но если они что-то у себя и хранили, то все уже давно растащено. Видишь, какая разруха…

– А вдруг?..

Оживившийся Хряк начал простукивать стены, но с одной из них посыпались отсыревшие куски кладки, и Мигель с Анкой в один голос приказали ему прекратить это дурацкое занятие.

Шура тем временем натолкал в камин килограмма три мебельной крошки и потребовал спички. Он единственный из всей компании не курил.

– Держи! – Хряк бросил ему коробок.

Зажечь влажную труху оказалось задачей не из простых. Анке пришлось пожертвовать на растопку половину страниц из своего блокнота, прежде чем в каминном жерле угнездился чахлый лепесток пламени. Шура со всей осторожностью раздул его.

Повеяло теплом, стало веселее. Отсветы огня разогнали мрак, в гостиной заколыхались причудливые сполохи. Анка выключила фонарик и вздохнула.

– Пару бы свечек для романтики…

– Ага. И шмат сала из кладовой, – добавил Шура.

– Свечи, сало… Размечтались! Их давно мыши сожрали. – Хряк взъерошил мокрые волосы, чтобы быстрее просохли. – Не сгонять ли за гитарами? Забацаем привидениям квартирник!

– Тогда, скорее, усадебник, – снова поправил Мигель. – А что? Так и ночь незаметно пройдет.

Но Шура все еще дрожал, он никак не мог согреться.

– Ну вас в баню… Опять под дождь выходить, по киселю этому шлындать… Я лучше тут побуду.

– А если и правда привидения появятся? – поддела его Анка. – Здесь, за речкой, шведское кладбище…

– А до живых людей далеко?

– Если не ошибаюсь, километрах в сорока железнодорожная станция.