– Нет. – Хряк показал кочергой на обломки досок и бревен. – Мост обвалился, видишь? На тот берег не перейти.

– Где же он тогда? Назад в усадьбу подался?

– Пойдем, глянем. Не зря он меня в другую сторону сплавил. Жук колорадский… Сейчас узнаем, что он задумал!

Боевой дух в Хряке с каждой минутой распалялся. У него еще болела голова от полученной затрещины, вдобавок ему надоело ходить по мокрым дебрям, где ветки хлестали по лицу и осыпали градом ледяных брызг. Он хотел в тепло, выпить и закусить, но злоключения этой ночи никак не желали заканчиваться.

К усадьбе приближались, стараясь издавать как можно меньше звуков. Анка первой почувствовала запах дыма, а чуть погодя увидела наползший на луну колеблющийся шлейф и вылетавшие из трубы над домом колкие искры. Камин в имении снова топился, хотя брошенная в него Шурой труха давно должна была прогореть и погаснуть.

Ступая еще тише, они подошли к заднему двору. Века назад его окружала сплошная кирпичная ограда, теперь же она обветшала, в ней зияли проломы, через которые Анка с Хряком беспрепятственно проникли в то, что некогда являлось садом.

Топорщились одичавшие яблони, под ногами лежали упавшие с них никому не нужные размякшие плоды. Погружая подметки в гниль, Анка брезгливо кривилась и думала, как бы не поскользнуться. А Хряк ничего, пер, как танк, все ему было нипочем.

Они миновали развалины хлева и приблизились к башне, возвышавшейся над сооружением, похожим на руины амбара. Перед ними чернела невидимая с дороги обратная сторона дома, в которой Хряк углядел дверь, выходившую к хозяйственным постройкам.

– Вот тут и пройдем! – просипел он.

Дверь висела на одной петле и пошатывалась на ветру. Хряк приоткрыл ее и прошмыгнул внутрь, Анка нырнула за ним.

Они не знали планировки, а усадьба была настолько огромна, что немудрено в ней заплутать. Продвигаясь длинными коридорами по выбоинам пола, они очень скоро перестали понимать, куда надо идти. Анка включила фонарик, накинула на отражатель носовой платок, чтобы приглушить свет.

Вот и гостиная. Хряк, как цапля, высоко поднимал ноги, чтобы за что-нибудь не запнуться. Анка пропустила его вперед, и он первым ввалился в овальный проем.

У камина на корточках сидел Роман Николаевич, – или как там его звали на самом деле, – и подбрасывал в огонь мебельный прах. Топка была уже хорошо раскалена и пожирала без разбора все, что в нее совали. Под стеной лежал зеленый походный рюкзак – вероятно, тот самый, что исчез из автомобиля.

Занятый своим делом, Роман Николаевич не расслышал осторожных шагов в коридоре. Хряк прыгнул через порожек, подбежал к камину и кочергой огрел поганца по темени. Тот охнул и завалился на бок.

В гостиную вбежала Анка.

– Ты что, убил его?!

– Не. – Хряк склонился над поверженным. – Гвозданул так же, как он меня. Теперь квиты. Отдохнет немного и оклемается. А ты пока посмотри, что у него в вещмешке.

Анка потянула к себе рюкзак, отстегнула клапан.

Вместо золотых и самоцветных украшений, о которых рассказывал Илья Викторович, в рюкзаке обнаружились молоток, кирка, зубило, стамеска и коловорот.

– Я же говорю, они оба жулики! – констатировал Хряк. – Накапали нам на мозги… Нет никаких побрякушек и не было.

– Зачем они нас обманывали? – недоумевала Анка.

– Шут их знает… С ними вообще все непонятно. Сейчас этот фрукт прочухается, и мы его расспросим.

– А если он не захочет отвечать?

– У меня захочет! – И Хряк со злорадной усмешкой сунул кочергу крюком в огонь.

Но все вышло совсем не так, как он загадывал. Через тот же проем с обломанными краями в гостиную вошел Илья Викторович. Он держал динамитную шашку с коротким фитилем из бикфордова шнура. Анка и Хряк не успели вымолвить ни слова, как в руке у вошедшего щелкнула зажигалка, и шнур загорелся, будто новогодняя бенгальская свеча.