Подчиняясь каким-то вселенским законам симметрии, дальше все пошло по спирали, повторяя раз за разом один и тот же сценарий.
Третий, пятый и седьмой мои мужчины были скучноватыми, умными и предсказуемыми. С ними было спокойно и тоскливо. Я уходила от них сама, не желая на третьем десятке вести жизнь пенсионерки.
Четвертый, шестой и восьмой врывались как ураган, раздербанивали мою жизнь на осколки и обрывки. С ними я напивалась до полусмерти, трахалась в туалетах ночных клубов, возвращалась домой босиком через полгорода.  Они бросали меня максимально жестоко, сливаясь в тот момент, когда я была уязвима.

Олега я проверяла всеми возможными способами. Посмотрела на него пьяным, усталым, не выспавшимся. Съездила вместе в отпуск, в «Икею» и даже переклеила обои. Он безропотно дарил колбасу вместо бесполезных дорогих роз, покупал правильные прокладки и всегда приходил на свидания вовремя.
Он был идеальным. Он мне нравился.
Я не собиралась его бросать, потому что знала — по традиции я до смерти влюблюсь в десятого и останусь с разбитым сердцем и сломанной жизнью.

4. День, когда все изменилось

Сегодняшнее утро началось как обычно: с растворимого кофе, бутерброда с сыром и пробежки за автобусом.
У меня было правило — если я успела дойти до поворота, прежде чем автобус остановился на светофоре, то я бегу за ним до остановки. Если не успела, он может хоть час простоять с открытыми дверями, я буду так же упорно стоять напротив, но не сяду в него.
Из метро я обычно поднимаюсь на самом левом эскалаторе. Огибаю газетный киоск только сзади. Пока иду до офиса, мысленно перечисляю все ежемесячные закупки в определенном порядке.
Раньше я курила, и надо было успеть докурить сигарету прежде чем зайду под эстакаду. Но после тяжелого воспаления легких курить пришлось бросить. В первый раз после болезни было очень-очень страшно идти от метро к работе без сигареты. Казалось, этот ритуал заклинает демонов, владеющих моим начальником, и если все сделать правильно, он меня не уволит.  Поэтому, чтобы успокоиться, я принялась вспоминать всю рутину, о которой забыла за два месяца в больнице. Список из десятка сортов чая и капсул для кофемашины, сливок, молока, печенья, салфеток, бумаги для принтера, ручек, фильтров для увлажнителей, корма для рыбок, туалетной бумаги, скотча, мыла, и так далее, и так далее, и так далее, крутился в моей голове, складываясь в успокаивающую мантру, и с ней на устах я вошла в офис.
День прошел великолепно.
Теперь я не могу избавиться от этих мыслей.

Я ненормальная?
Я нормальная.
Я узнавала.
Спросила у психолога, не докачусь ли я до того, что буду считать листики на деревьях и мыть руки раз в пять минут?
Но он только улыбнулся.
Дальняя кабинка в офисном туалете, четное количество ягод на тарелке, дотронуться до ручки двери, выходя на улицу, не наступать на люки и швы плитки — это еще не сумасшествие. Вот когда я три часа простою на переходе, дожидаясь тринадцатой по счету красной машины, тогда можно будет волноваться.
Я не стала ему рассказывать, что пока левый эскалатор был на ремонте, я выходила из метро через другой вестибюль.

— Сергей Андреевич, можно?
Я для приличия побарабанила по косяку двери, ведущей в начальственный кабинет.
— Да, конечно, Евочка, когда я тебе отказывал? — начальник даже подорвался к кофеварке. — Тебе капучино? Без сахара?

Сергей Андреевич был бы звездой любого офиса. Он высок, красив и импозантен. У него темные волосы и голубые глаза, идеальные костюмы и дорогие часы, нос с горбинкой и ямочки на щеках, сексуальная небритость и жилистые руки. Все то, от чего девушки укладывались бы штабелями.