Но мимо.
Хотя за кого мне бояться?
Мама живет на другом конце города, этот вой не про нее.

Заранее достала из кармана ключи, чтобы не возиться у двери, но когда завернула за угол, увидела, что подъездная дверь подперта массивным камнем, под козырьком стоят картонные коробки, а рядом грузчики запихивают в машину компьютерное кресло.
Кто-то переезжает? Интересно, кто?

Лифт, разумеется, валандался где-то по верхним этажам, перевозя скарб выезжающих, и я тяжело вздохнула, готовясь к долгому ожиданию.
Устала как собака. На работе бардак: одни отделы расширяются, другие сокращаются, меняются местами и кабинетами, перетаскивают мониторы и кресла с одного этажа на другой. Я в центре этого кошмара — и как офис-менеджер, конечно, отвечаю за то, что у одних пропали папки с документами, а у других уволокли принтер.
Когда принтер находится, драки за него разнимаю тоже я.
И валерьянку потерявшим документы наливаю я.
И в архив за копиями документов спускаюсь снова я.  
Все это на каблуках…
Прямо сейчас я мечтала сделать две самые прекрасные вещи в жизни женщины — снять туфли и расстегнуть бюстгальтер. Немедленно!
С трудом остановила собственную руку, потянувшуюся к спине.  

Двери лифта разошлись и на меня надвинулся лакированный бок старого комода.
Я его даже узнала — и, подтверждая мою догадку, из-под него вынырнула Маринка, соседка сверху.  Грузчики, очевидно, в лифт не поместились — странно, что туда комод поместился! — и топали пешком. А Маринка, извернувшись, зажала кнопку открытия дверей, чтобы комод не уехал в одиночестве кататься по этажам.

— О, привет! — обрадовалась она, заметив меня. — Давно ждешь?
— Так ты переезжаешь? — уточнила я. На всякий чудесный случай.
Я привыкла, что мы с Маринкой иногда болтаем, пьем чай или что покрепче, а она не включает громко музыку. Неизвестно, кто там еще поселится, может, семейство с мелкими детьми, которые будут играть в футбол над моей головой и ронять пудовые гири.
— Да! — Маринка прямо сияла. — Я тебе не говорила разве?
— Нет, — я покачала головой. Последний раз мы долго разговаривали еще весной. Ей тогда кто-то в очередной раз разбил сердце, и чай плавно перешел в мартини с соком, а потом в водку без сока.
— Евка! Ну ты что! Я замуж выхожу! — заверещала она, тем самым характерным жестом демонстрируя мне колечко на безымянном пальце. Так себе колечко, камешек крошечный, отметила я слегка заторможенно. Вот оно как… Замуж, значит. Так быстро?
— Когда успела-то? — только и спросила.
— В мае встретились! Он потрясающий! Самый лучший, самый умный, никогда и не думала, что такие бывают! Замуж позвал на втором свидании!

Я нахмурилась, и она сразу зачастила:
— Помню, что ты мне говорила. Присмотреться, проверить! Я держалась, как могла. Присматривалась!
— Аж четыре месяца, — вздохнула я.
— Ну да. Сколько еще ждать? Все ясно. Ты рада за меня, рада, рада? — пищала она.

Я обняла Маринку, но в сердце кольнула легкая зависть. Четыре месяца — и уже замуж…

— А хозяйка уже нашла новых жильцов? — спросила я, вспомнив о потенциально топочущих детях над головой.
— Да, какой-то мужик поселился. Сегодня вечером и въедет.
— А зря мужику сдали, — вздохнула я. — Говорят, если девушка съехала из квартиры замуж, на сайтах аренды за такую драки.
— Серьезно? — Маринка распахнула глаза. — Я хозяйке скажу, может, она передумает.
— Вдруг на мужика тоже сработает, тоже быстро женится, — бледно улыбнулась я. — Ладно, Марин, я пойду. Устала очень.

Грузчики как раз спустились и начали сноровисто выковыривать комод из узких дверей лифта.