- Ага, как же, - хохотнула Ксения. - Впрочем, я бы с удовольствием полюбовалась несколько лет спустя на тебя и твоего толстого лысого супруга - какого-нибудь доктора филологических наук!

- Оставь меня в покое, а? - Полина закатила глаза. Впрочем, на губах девушки играла чуть заметная улыбка, что позволяло не относиться к её недовольному тону всерьёз.

- Нет, Полинка, я без шуток... по моим наблюдениям, на тебя плохо действует переизбыток целомудрия. Тебе давно пора влюбиться!

- Хорошо, влюблюсь, - отозвалась подруга. - Непременно выберу самого толстого и самого лысого, я тебе обещаю.

Деликатное осеннее солнце заливало весёлым светом тесную комнатку. Некоторый утренний беспорядок не отнимал прелести у этого тёплого девичьего жилья с его пёстрыми вышивками и картинками на стенах, полками с учебными книгами и любовными романами в ярких обложках, зеркальцами, тюбиками, коробочками и флаконами, бело-красно-жёлтыми астрами в банке на подоконнике...

- Девочки, ну идите же к столу, - Катя с досадой поморщилась. - Прямо беда мне с вами! Хочется завтракать вместе, как дома, а ничего не выходит. Одна всё утро возлежит на подушках, как Шамаханская царица, другая торчит у окна и думает, думает...

Голосок у Кати тоненький, и сама она - бледненькая, хрупкая, нежная, как неяркий северный цветочек. Однако из трёх подруг она - самая хозяйственная, беспорядков терпеть не может. 

- Полинка не думает, а мыслит, - засмеялась Ксения. - Она у нас мыслящая личность.

- Сомнительная я личность, - вздохнула Полина всё с той же лёгкой улыбкой. - Да и ты, Ксеня, не лучше. Весь факультет сомнительный. Ну что это за профессия в двадцать первом веке - филолог?.. 

- Ну я в твою филологию, впрочем, и не собираюсь, - сладко зевнув, возразила Ксения и, протерев краешком простыни очки, нацепила их на нос. - Серьёзно намереваюсь в ближайшие пару лет получить Букера за свой дебютный роман и почивать на лаврах... - она потянулась за сигаретами, лежащими на тумбочке.

- Ксень, ну сколько раз повторять - в комнате не кури! - строго прикрикнула на неё Катя. - Комендант, по-моему, уже что-то подозревает... не зря он сейчас так принюхивался.

- Пусть хоть обнюхается... Ладно, птенчик, не бухти, дай-ка мне бутерброд с колбаской.

- В постели крошить? Ещё чего, садись за стол, - в этих вопросах Катя была непреклонна и строила девчонок, даром, что была младше: она перешла на второй курс журфака, а Полина с Ксенией - на пятый филологического.

Недовольно кряхтя и потягиваясь, Ксения всё-таки покорно поднялась с кровати, доковыляла до стола и плюхнулась на колченогую табуретку.

- Полина, завтракать!.. - снова позвала Катя подругу. Та с неохотой - аппетита совсем не было - отлипла от окна и тоже подошла к столу. Подвинула к себе чашку, всыпала туда ложку быстрорастворимого кофе, потянулась за бутылкой молока.

- По-моему, прокисло... - брезгливо сказала Полина, но губы её продолжали всё так же смутно улыбаться, и становилось очевидно, что эта лёгкая полуулыбка дана ей от рождения, в рисунке рта. - С холодильником явные проблемы, если совсем загнётся - что делать будем?.. Плесни мне кипяточку, Ксень.

- Ничего, - беззаботно отозвалась Ксения, - скоро зима, будем продукты за окно вывешивать.

- Посуду за собой помойте, - озабоченно произнесла Катя, уже укладывающая тетради в сумку: не до пустой трепотни, ещё на лекцию опоздаешь. - Я, наверное, задержусь сегодня... - щёки её окрасил лёгкий румянец. - Вечером увидимся!

- Киру привет передавай, - ехидно вставила Ксения, с удовольствием отмечая, как ещё больше смутилась девушка. - До вечера, птенчик!