Однако Оливия, почувствовав его колебания, сама подбежала к нему и бесцеремонно потащила его за руку.

– У нас мало времени.

Спасибо, хоть виски не расплескала.

– Куда мы? – спросил Джеймс.

– Сюда. – Она остановилась перед каменной скамейкой.

– Зачем?

Оливия села и едва ли не силком принудила Джеймса опуститься рядом. Выражение ее лица невозможно было прочесть, но грудь вздымалась и опадала, как будто девушка чего-то испугалась или запыхалась. Белые зубки покусывали нижнюю губу. Теперь, добившись своего и притащив его сюда, она, казалось, не могла найти слов.

Такого с Оливией не случалось никогда.

– У тебя какие-то неприятности?

– Нет, – быстро отозвалась она. – Ну, насколько мне известно…

Джеймс усмехнулся.

– Уже хорошо, потому что даже малышкой ты вечно попадала в какие-нибудь передряги. Помнишь, ты умудрилась забраться в стойло с жеребятами и не могла…

– Перестань! – резко оборвала его Оливия.

– Что перестать? – Он просто пытался создать непринужденную атмосферу, чтобы она наконец сказала, ради чего все затеяла, но она, похоже, его порыв не оценила.

– Перестань обращаться со мной как с маленькой сестричкой Оуэна.

Так, приехали…

Джеймс залпом осушил свой бокал и, поставив его на скамейку, медленно проговорил:

– Если не хочешь, чтобы с тобой обращались как с ребенком, то и не веди себя как ребенок. Давай рассказывай, зачем притащила меня сюда.

Оливия облизнула губы. Не помогло. Во рту пересохло словно в пустыне.

– Мне надо было поговорить с тобой наедине.

Золотисто-зеленые глаза Джеймса вызывающе вспыхнули.

– Я слушаю.

Сердце ее бешено колотилось. Все пошло совсем не так, как она представляла. Предполагалось, что Джеймс услышит в ее голосе дрожь, возьмет ее руки в свои и станет их нежно поглаживать. К этому моменту он уже должен был смотреть на нее со здоровой дозой мужской заинтересованности ее смелым декольте.

Но его сильные руки были скрещены на груди, а губы сжаты в тонкую линию. Он сидел с видом человека, который попросил чаю час назад и до сих пор ждет, испытывая не столько жажду, сколько… раздражение.

В панике она решила было сочинить некий незначащий предлог: например, она хочет купить малышу Оуэна и Аннабелл подарок и подумывает о щенке. Наверняка Джеймс сможет дать ей совет…

– Оливия. – Нетерпение придало его голосу резкости, однако в нем звучало и сочувствие, и это подтолкнуло ее к действиям.

Войти в эту реку медленно и постепенно не получится. Единственный способ – прыгнуть с берега, даже если существует риск уйти в воду с головой.

Она натужно сглотнула и, посмотрев ему в глаза, выпалила:

– Я люблю тебя.

Джеймс моргнул, лицо его выражало смятение, будто его разбудили среди ночи, он совершенно сбит с толку и ничего не может понять.

– Что ты имеешь в виду?

Оливия сделала глубокий вдох.

– Это случилось летом тысяча восемьсот седьмого года, когда ты приехал в гости к моему брату в Хантфорд-Мэнор. Оуэн предпочитал проводить летние каникулы с друзьями, но папа настоял, чтобы он был с нами хотя бы неделю, и он всегда привозил тебя. Мне в то лето исполнилось одиннадцать, и один раз я захотела пойти с вами на рыбалку, но Оуэн сказал, что нельзя, потому что я только распугаю всю рыбу и буду раздражать его. Я отказывалась уходить…

– Ну еще бы, – пробормотал Джеймс.

– Ты помнишь тот день?

– Нет. Пожалуйста, продолжай. – Он взял пустой бокал и с тоской посмотрел в него.

– Оуэн пригрозил бросить меня в речку, если я не вернусь домой.

– Позволь, я угадаю. – Джеймс запустил пальцы в волосы и взъерошил шевелюру. – Я встал на твою защиту – расквасил своему другу нос, чтобы ты могла поступить так, как хотела.