Руслан мне не поверил, выбил дверь в дом Гордея и забрал Лизу с собой, наплевав на родную сестру.

— Спасибо, Вика, что поделилась с нами своей историей, — вновь берёт слово Некрасова. — Каждому из нас она дала пищу для ума. Верю, что и ты сама, прожив её вновь, по-новому проанализируешь ситуацию и свои чувства от содеянного. Итак, кто ещё хочет поделиться своей историей?

Желающие находятся, я отворачиваюсь от Кирилла и готовлюсь зевать от скуки всё последующее время. А, когда собрание, наконец, заканчивается, с удовольствием срываюсь с места и иду вон. Далеко уйти не выходит: Кирилл нагоняет меня в коридоре, преграждает путь и, широко улыбаясь, заявляет:

— Если это вновь идеальный план, то он не работает.

Он мне подмигивает и уходит вперёд. Я поджимаю губы и задумываюсь о том, что в последнее время ни один мой план не сработал, как нужно. Может, мне пора наконец перестать планировать вовсе, чёрт возьми?..

4. Глава 4

— Ты соврала, — раздаётся над ухом, от чего я вздрагиваю.

Кисточка для рисования падает на бордовый ковёр, который и так не слабо измазан красками. Что, вообще, за гений додумался застелить пол в комнате для рисования ковролином?! Я со вздохом накланяюсь за чёртовой кисточкой, а уже потом оборачиваюсь на Кирилла и вопросительно вздёргиваю бровь.

Парень с интересом вглядывается в мои каракули на холсте, закреплённом на трёхногом мольберте, которых в этой просторной комнате штук двадцать, а затем переводит взгляд на меня:

— Удивлён, что ты увлекаешься рисованием. Что это будет?

— Очередная фигня, потому что я не черта не увлекаюсь рисованием.

— Ага, — усмехается он. — Тогда почему ты здесь?

Я около минуты раздумываю ответить ему честно или нет, а затем решаю, что пусть всё будет, как будет. К чёрту неработающие ухищрения.

— Утром я рассказывала о девушке брата, помнишь?

— Конечно.

— Лиза художница… И Римма, моя опекунша, тоже. Выбор занятий здесь не большой. И я… В общем, мне стало интересно, что их так привлекает в мазне по бумаге.

— И как успехи? — весело интересуется он.

— Никак, — мрачно смотрю я на свой паршивый рисунок. — Разрушать у меня выходит лучше, чем создавать.

— Ты слишком строга к себе.

— Да неужели? — усмехаюсь я.

Кирилл встаёт рядом с мольбертом, так чтобы мы могли смотреть в лица друг друга, и улыбается:

— Да, ты делаешь вид, что настоящая эгоистка, но на самом деле это не так.

Я поднимаю брови:

— Откуда тебе это знать — ты видишь меня второй раз в жизни!

— Ты правильно заметила, — склоняется он ближе ко мне. — Не просто смотрю, а вижу.

Когда тепло его дыхания касается моей кожи, мой пульс какого-то чёрта увеличивается. Я тут же отклоняюсь и сухо замечаю:

— Один чёрт, видеть и знать меня — не одно и тоже.

— Ты о поступках в прошлом? — распрямляется он. — Прошлое и не должно нас определять, как личность, если здесь и сейчас мы меняемся. Ведь ты уже не тот человек, который хотел жестоко поиграть с собственным братом, верно?

Я усмехаюсь:

— Ты спрашиваешь, поступила бы я так сейчас, будь у меня возможность?

— Только в этот раз ответь честно.

Я хмыкаю и задумываюсь.

Мне, — кстати говоря, по собственной вине, — пришлось заканчивать школу в другом городе. Небольшая и частная, она относилась к пригороду, в котором мы поселились, под пафосным названием «Изумрудный городок». Популярность — моё всё, а я то и дело слышала: Лиза Сорокина то, Сорокина Лиза это. Староста класса и девушка самого популярного из парней, Гордея Прибрежных. Разумеется, я захотела его себе, а он сам не то, чтобы отличался верностью. Это было так легко… Тем более, что эта Лиза таинственно исчезла буквально накануне нашего приезда в город. Шикарные четыре месяца, потрясающий выпускной, а затем выясняется, что Сорокина не только вернулась в пригород, но и оказалась нашей соседкой. Я была разочарована тем, что она из себя представляет — зажатая серая мышка. А сколько дифирамб этому чучелу пелось! Последней каплей стало то, что, когда Русу потребовалась помощь, меня не оказалось рядом, зато там оказалась чёртова Лиза. Это и положило начало концу.