– Стоять.

Мы и Пётр Петровичем замерли оба.

Матвей скрестил руки на груди и посмотрел на птицу сверху вниз.

– Я понимаю твою позицию, – сказал он петуху. – Ты должен защищать своих. Но я не враг. Мы можем заключить перемирие.

Пётр Петрович повернулся другим боком и снова наклонил голову, будто оценивая предложение.

– Или, – добавил Матвей чуть тише, – мы можем решить этот вопрос менее цивилизованно. Нового петуха найти несложно, а нападать на человека, не разобравшись, не достойно уважаемой птицы.

Пётр Петрович задрал голову и раскрыл клюв, собираясь закукарекать, но потом передумал, развернулся и важно зашагал обратно в курятник, бросая на нас презрительные взгляды.

Я перевела дыхание и рассмеялась.

– Блестящие переговоры, Матвей Игоревич.

– С животными проще, – пожал он плечами. – У них хотя бы логика есть.

– В отличие от людей?

– В отличие от некоторых людей, – уточнил он, бросая взгляд на меня.

Я усмехнулась и шагнула в курятник.

– Ну что, партнёр, за работу? Будете зарабатывать вкусный кофе

Он вздохнул, но последовал за мной.

После успешных переговоров с Петром Петровичем мы собрали яйца и накормили птиц. Матвей, к моему удивлению, оказался довольно ловким – ни одно яйцо не пострадало, хотя куры нервничали и пытались его клевать.

– Ну что, кофе вы заслужили, – сказала, с трудом закрывая курятник.

– Неужели мне придётся варить его самому? – притворно проворчал он, но краем глаза я успела заметить, как на его лице мелькнула улыбка.

– Кофе – особый ритуал, – провозгласила я и назидательно подняла палец, – к его приготовлению я никого не допускаю.

***

Я достала старую джезву и насыпала в неё свежемолотый кофе, добавила воды и поставила на огонь. Кофе варить я любила и умела, поэтому сейчас, наблюдая, как медленно на поверхности воды формируется кофейная шапочка, думала удивить бывшего босса.

Когда кофе поднялся, я быстро убрала джезву с огня и осторожно разлила по специально подогретым чашкам.

Матвей сидел за столом, разглядывая старые фотографии на стене – Катя с мужем, их сын, я в выпускном платье.

– Так вы сестры? – спросил он неожиданно.

– Да. Разница почти в десять лет. Пробуйте, – пододвинула к нему чашку и села напротив.

Матвей осторожно пригубил. Хмыкнул и сделал ещё один глоток.

– Вкусно. И крепко.

– Бодрит, – довольно усмехнулась я и откинулась на спинку стула.

Человек, которому понравится мой кофе совершенно точно не может быть плохим.

***

После кофе я повела его в огород – нужно было собрать овощи на обед.

– Что будете делать: овощи для салата собирать или картошку нам на обед выкопаете? – Уточнила я, складывая в корзинку хозяйственные перчатки и секатор, ну мало ли руки у босса нежные, кто его знает.

– Выка… что? А его разве не сразу весь убирают?

– Ну картошка у нас уже отцвела, так что выкопать пару кустов вполне можно. Почему нет то? Мы её здесь в промышленных масштабах не сажаем, на зиму не заготавливаем.

Его лицо стало таким выразительным, что я еле сдержала смех. Но, к моему удивлению, он взял лопату и пошёл к грядке.

– Говори, что копать, Стрельцова.

Я кинула ему перчатки и ткнула пальцем в ближайшие кусты.

Через полчаса мы вернулись на кухню. Матвей был перепачкан землёй и вид имел крайне недовольный.

– Копать картошку, дело, конечно, медитативное, – признался он, отряхивая руки, – но я теперь грязный, как… – Матвей недоговорил и, громко топая, направился в свою комнату.

– Душ на улице, – бросила ему вслед и получила в ответ уничижающий взгляд.

После обеда, который прошёл в удивительно спокойной атмосфере (Матвей даже похвалил салат, хотя и сквозь зубы), я принялась за обычные послеобеденные дела.