– Но ведь радиационный фон превышен в семьсот раз!

– И что с того? Превышение носит локальный характер, к тому же оно снижается. А вы знаете, что на бразильском пляже Копокабана естественный фон превышает допустимый в двести раз? Но люди рвутся туда, а не оттуда. Прошу заметить, мест с повышенной радиацией на планете много, но никто не называет эти территории загрязнёнными. Что касается Швеции с Италией, то вот моё мнение. Радиационные страхи считаю чрезмерными, а массовую эвакуацию – ошибочной. Отселять людей имеет смысл только из пятикилометровой зоны.

– Но как же быть всем остальным? – комментатор вскинул брови.

– Я рекомендовал бы пересидеть дня три-четыре в помещениях, пока не спадёт высокая активность. Просто переждать – дома или в офисах. Окна закрыть, вытяжные вентотверстия заклеить; организовать активную приточную вентиляцию с воздухоочисткой, это несложно. Плюс к этому – йодная профилактика.

– Три-четыре дня? А потом?

– Максимум – неделю. А затем…Современные методы позволят провести дезактивацию зараженных территорий в разумные сроки.

– Вы имеете в виду аэрогель?

– Именно его.

Говорил Горновой ровным голосом, взвешивая каждое слово.

На лице комментатора появилась ехидная улыбка.

– Извините, Николай Сергеевич. А сами вы где проживаете?

– В Москве. Но какое это имеет значение?

– Ах, в Москве! И дети ваши в Москве, и внуки?

– Ну почему же? Сын работает в Санкт-Петербурге, там живут и наши внуки.

– Выходит, ваша семья находится в безопасной России. Что ж, это многое объясняет…»

Вновь кадры с огнедышащим блоком, и голос комментатора:

«– За событиями из Италии мы будем следить постоянно. А теперь новости экономики. Европейские фондовые индексы упали более чем на тридцать процентов. Цены на недвижимость обрушились…».

– Вы обратили внимание на характер аварии? – Вараксин переводил взгляд с меня на Ратникова. – И реактор такой же. Знакомый почерк.

– Очень похоже, – согласился Ратников. – Я опасался, что это случится снова. Но чтобы так скоро… Плохая примета.

– Да уж, – сказал я. – Но зачем везде суют нашего усатого гения? Паникёров и без него хватает.

Ратников молча смотрел на меня.

– Ты чего, Анатолий Борисович?

– А? Так, задумался… Игорь Маркович, уточни по своим каналам, что там в Калабрии. Нужны подробности. Отличия от Рингхальса, из какой точки пошла взрывная реакция… Срочно.

– Кажется, я догадался, – сказал Ратников после ухода Вараксина.

– ?!

– Смотри, что получается, – продолжил он. – Это я о странных совпадениях. Получается, что твоя личная проблема как-то связана с европейскими катастрофами.

– Ну да. Наш дом и реактор в Калабрии… Минута в минуту.

– Дело не только в синхронности событий. В обоих случаях удары наносили точечные.

– В смысле? – не понял я.

– Ну, не крылатую же ракету они запустили. И не сожгли твой дом огнемётом.

– И что? Кого мне за это благодарить?

– Уничтожены только две цели: компьютер и флешка. Так? – Ратников загнул два пальца. – К чему бы такая избирательность?

– И…

– Хотя мишеней было три. Последняя – ты сам. Но здесь у них случилась осечка.

– Но для чего?..

– А вывод напрашивается такой. Ты обладаешь каким-то оружием. Оно было упрятано в твоей рукописи, оно скрыто от тебя, но кто-то его заприметил. И наши неведомые противники решили подстраховаться, вывести тебя из игры.

– Да что же такое…

– Подожди, – прервал Ратников. – Пока ясно одно – это сведения, обладающие высокой отрицательной ценностью. Настолько значимой, что кто-то готов пойти на убийство. А ведь за особо тяжкие преступления полагается пожизненная депортация в Большую зону. И тем не менее некто пошёл на огромный риск.