– Не, пока что кандидат. Во, смотри… – порывшись в кармане, он извлёк на свет сверкнувшую знакомым логотипом бордовую книжицу. – Мой билет.

– Хм… Красивый. И, главное, блестит. Но раз уж ты решил, на кой тебе мои советы?

– Так пока ещё не совсем. В общем, вчера на собрании нам сказали… Мол, кто хочет обратно выйти – ещё не поздно. А как совсем вступишь, тогда всё. Назад пути не будет.

– В смысле?

– Неприятности могут случиться. Если что…

– Во как? Давай-ка подробнее. Я правильно понимаю, ты решил вступить в муэрте – и сразу в ликвидаторы. Так?

– Ну да. А чо такого-то? Раз, два – и в дамки.

– То есть, будучи сознательным партийцем, ты собираешься сшибить витьков и прикупить эликсирчика? Чтобы поднять биохрон и сравняться с Татьяной биологическим возрастом?

– Ясное дело. А иначе-то как, Палыч? Не смогу я, как ты. Всё пишешь, пишешь…

– Подожди…

– Чего ждать-то? Пока жареный петух на горе свистнет?

Мои губы невольно разошлись в улыбку.

– Эх, Мишаня, Мишаня! Голова – как у Бетховена…

– А то!

– …А в голове – одна хреновина.

– Пойми, Палыч! Не нужна мне такая жена, чтобы меня… Ну, в общем, главнее среди нас.

– Мишаня, ты хорошо подумал? Если тебе и правда интересно моё мнение… Прикинь, сколько ты заработаешь? Речь ведь не просто о деньгах. Витабаксы на спецучёте, они фондируются. Понимаешь, о чём я?

– Аспидон обещает, что членам партии…

– Да ну? А по воде ходить он тоже умеет? Пусть даже ваш всемогущий и пробьёт витабаксы. Но сколько это будет? С гулькин нос.

– Да почему ты всё против? Мы с Аспидоном будем как сыр в масле…

– За каменной стеной. Хрена там. А дозу опасную наберёшь точно, и биохрон твой в минус уйдёт. Заметил, как у твоего Ричи кости-то светятся?

– Да ведь я же не просто ликвидатор буду. Я – муэртист.

– И что? Партийных радиация не берёт? Мишаня, ты идиот или ребёнок маленький? Считать-то умеешь? Это сколько же эликсира понадобится, чтобы всем вашим партийцам хватило?

– Все против нас, Палыч, весь мир. У меня ведь жену украли, я говорил. Ну, развели нас по времени, вот. А про Аспидона ты зря. Он, если обещает, то делает обязательно. Это всем известно. «Всё только начинается!» – так он говорит.

– Ладно, Мишаня. Похоже, тебя не переубедить.

Мишаня таращился на бутылку коньяка.

– Хватит философии. Возьми-ка помидорку, да сахарком сверху посыпь. Что смотришь, Мишаня? Китайцы так делают. А теперь – по коньячку, и закуси вот этим самым.

– Давай. Ну, за справедливость!

Проводив Мишаню, в дом я вернулся не сразу. Захотелось пройтись по парку, полюбоваться морем. Сбылось, почти сбылось то, о чём годами мечтали мы с Марианной. Там, на Урале, в другой жизни.

Тяжёлые тучи быстро затягивали небо. Шелест травы, шум листьев, мерный рокот волны – такие привычные, родные звуки. Но как резко стемнело… Птичий гомон стих на минуту – к дождю, наверное, – но тут же пернатые защебетали с утроенной силой. Что их могло напугать? А кузнечики? Почему они враз умолкли?

В уши ударило так резко, что я вздрогнул. Что-то завыло вперемежку с нечеловеческим визгом, жутко закрякало и заухало. Словно захрипело неведомое подводное чудище; гроздья воздушных пузырей, вырвавшись из глубины, очередью взорвались на водной поверхности.

Безумные звуки оглушили; по телу забегали мурашки, ослабели руки и ноги. Будто земля разверзлась, и бездонная пропасть готова меня поглотить… Бежать! Бежать куда глаза глядят, прочь от этого ужаса! «Попался!» – жестяной голос шёл изнутри. Неужели звуковые галлюцинации?