Тут и сказочке конец. Не обнаружив сувенирной лавки, огорченные Дэн и Робби отправились восвояси, однако в Рединге, штат Пенсильвания, “бьюик” сломался, и им пришлось ночевать в одряхлевшем мотеле, пока какой-то сомнительный автомеханик собирал развалившийся двигатель, неохотно допуская, что после этого хотя бы до дому, они, пожалуй, дотянут.

Будь Робби так же волен измыслить прошлое, как измышляет Вульфа, история имела бы продолжение. Поглазев на моток бечевки, они с Дэном поехали бы дальше, не обратно на восток, а на запад, прямо в Калифорнию, и где-нибудь в самом сердце Колорадо Дэн вдруг понял бы, что влюблен совсем не в Изабель, а в ее брата, паренька, которого так глубоко опечалило отсутствие футболок и магнитиков с изображением мотка бечевки и который без конца крутил Sweet Thing и подпевал Джеффу Бакли, ни разу слова не сказал насчет не самых приличных привычек Дэна (даже щелканья пальцами), не ревновал, не раздражался, любил Дэна таким как есть, точно таким, и не рекомендовал ему исправиться, и не указывал, как именно исправляться. Робби с Дэном поселились бы на Венис-Бич и жили там по сей день. На свою годовщину всегда бы приезжали в Канзас – вновь взглянуть на второй в мире по величине моток бечевки. А в Миннесоту – взглянуть на первый по величине – ни за что не поехали бы.

Изабель воображает, как просидит на этих ступенях долгие годы. Героиня европейского кино: Женщина На Лестнице. Пригвожденная к месту собственным эгоизмом и заурядностью, осознающая, что должна бы быть больше довольна жизнью, но почему-то ею недовольная, если не считать кое-каких незначительных эпизодов, выпадающих из общего ряда. Она увидела сову там, где, объективно говоря, никак не могла увидеть, догадалась, что совы, скорей всего, символизируют несчастье – клекот и когти, налетающие вдруг с безмятежного, казалось бы, ночного неба, – и не может теперь двинуться ни вверх, ни вниз по лестнице. Так и сидит тут.

Сидит и сидит, безразличная к мольбам и увещеваниям. Дети подрастают, приучаясь постепенно проходить мимо нее по пути из дома и домой с поспешным “доброе утро, мам” или “спокойной ночи, мам”. Потом вырастают совсем, и вся ее семья переезжает отсюда, уступая место другому семейству, а она все сидит. Новым жильцам сообщают, конечно, что квартира продается так дешево, поскольку им придется мириться с присутствием Женщины На Лестнице. Они и мирятся, обходят ее, в основном деликатно, их дети только иной раз вопят ей прямо в ухо “эй!”, но и детям скоро надоедает – реакции-то никакой. И постепенно она становится невидимкой. Ее то заденут нечаянно, то ненароком стукнут по голове сумкой с продуктами – первоначальные извинения, однако, остаются незамеченными, как и хулиганство детей, и наконец доходит до того, что на нее обращают внимание уже только при гостях, говоря вполголоса: “Уж простите, но она шла в комплекте с квартирой, а квартиру мы взяли почти за бесценок – в общем, ничего не поделаешь”.