Думаи наконец открыла рот:

– Кто же?

– Твоя сестра Нойзикен па Сузумаи.

Младшая сестра. Другие умерли, она не успела их увидеть.

– Сузумаи мила, послушна и кротка. Еще одна кукла, которую можно усадить на трон, – коротко пояснила великая императрица. – Твой отец много лет как понял, что Купоза найдут способ избавиться от него до совершеннолетия Сузумаи. Он почти лишился надежды.

Вместе с восходом солнца мысли Думаи осветило понимание.

– А теперь он нашел меня, – сухим, как пепел, голосом выдавила она.

– Он нашел тебя. Видишь ли, Думаи, ты не обязана Купоза верностью. В этом твоя сила.

Думаи уставилась на нее.

– Та женщина, что побывала в храме, была лазутчицей, – сказала великая императрица. – Как я понимаю, вы с ней встретились.

– Да. Она, верно, увидела в моем лице императора, как и тот солеходец.

– Твое счастье, что посланец отца добрался до антумского дворца раньше ее. – Она взяла Думаи за подбородок, подняла ее лицо, как делал император. – Они, как и его величество, знают, что ты такое.

– Скажите мне, чего он хочет.

– Ты всегда была умна, Думаи. Ты уже поняла, почему твой отец осмелился прийти сюда. Если ты не займешь Радужного трона, наш дом лишится власти, и путь богов навсегда закроется для народа Сейки. Этого я допустить не могу.

– Я мечтала только стать девой-служительницей.

– Знаю. Я хотела избавить тебя от этой битвы. Я пыталась, Думаи, я долго пыталась, потому что мне самой это ненавистно, но когда боги вернутся, они должны найти наш дом в силе и увидеть, что мы в их отсутствие заботились о Сейки. Под влиянием Купоза мы обессилели. А должны сопротивляться.

И снова понимание обрушилось на нее снежной лавиной.

– У меня нет выбора, – прошептала Думаи. – Я должна буду покинуть все, что знаю.

– Да.

– Я не готова. – Ей даже дышать было трудно. – Я ничего не знаю про двор, про политику…

– А вот здесь вступает в действие наш план. – В глазах великой императрицы мелькнули искорки. – План, который задумали мы с твоим отцом и который можешь исполнить ты.

– Что же это за план?

– Ты займешь трон, а твой отец останется при власти под тем предлогом, будто помогает тебе. Он будет править издалека, чтобы они до него не дотянулись, и говорить твоими устами. Ты не будешь одна. – Бабушка взяла ее за руку. – Так ты послужишь богам, внучка. К этому призывает тебя великий Квирики.

Думаи дрожала в теплой одежде, словно только что вышла из ледяного пруда.

– Канифа. – У нее сжалось в животе. – Он знал?

– Нет, дитя. Он никогда не знал.

Хоть что-то. Она разогнула дрожащие колени и склонилась перед императрицей.

Покинув теплый полумрак любимого с младенчества дома, Думаи бросилась за дверь, в свет зари. Она пробивалась сквозь снежные завалы, пока не увидела Канифу на помосте, на котором он всегда ее поджидал. Не успел он и бровью повести, как она бросилась ему на грудь и расплакалась.

Лангарт лежал к югу от замка Дротвик – слишком далеко, чтобы добираться верхом, учитывая, как мало времени дали Вулфу. Поэтому он расстался с горстью серебряных рублеников и поднялся на борт речной баржи.

Солнце плавало, как желток в снятом молоке. Болтая пальцами в прохладной воде, он вспоминал Глориан Беретнет.

Чудо Святого не было сказкой. Принцесса действительно походила на мать: те же зеленые глаза и длинные черные волосы, только она носила разделенную посередине челку. И еще Глориан была крепче сбита, обильна там, где королева была худощава. И все же такое сходство пугало – обе бледные, как свечки, и совсем одинакового роста.

Какое коварство, что король не напомнил Вулфу об их давнем знакомстве. Как это он позабыл долгие летние дни в заме Глоуэн?